Они обедали с Анной и Джо Моррисон в бистро за театром Сары Бернар. Джо несколько перебрал. Моррисон редко пил, но когда с ним это случалось, он становился громогласным и категоричным в суждениях. Он был высок, худ; издали казалось, что ему лет тридцать пять — сорок, но, подойдя поближе, можно было заметить густую сеточку морщин, которая появляется у человека после пятидесяти.
— Джек, — сказал Джо, склонившись над столом и поигрывая бокалом, — ты для меня — загадка. Анна, подтверди — правда, я всегда говорю тебе, что Джек — это загадка?
— Только когда выпьешь лишнего, — невозмутимо заметила Анна.
— Загадка состоит в следующем — почему такой способный человек, как ты, не стремится сделать карьеру. — Моррисон пристально, почти враждебно уставился на Джека. — Посмотри вокруг — все куда-то несутся, карабкаются наверх; люди вдвое глупее тебя строят планы на десять лет вперед… а ты… — Моррисон покачал головой. — Ты напоминаешь мне бегуна, имеющего огромный резерв скорости, но не считающего нужным его использовать. В чем причина?
— Я делаю все, что нахожу нужным, — миролюбиво ответил Джек.
— Не всегда, — возразил Моррисон. — Или чисто механически.
— По-твоему, я не справляюсь со своими обязанностями?
— Конечно, справляешься. Не хуже других. Возможно, даже лучше всех. Но не так хорошо, как мог бы. Вот что я тебе скажу — ты… — Моррисон поискал слово, — ты как бы отсутствуешь. Находишься где-то далеко. Демонстрируешь великолепную технику владения мячом, не слишком волнуясь о том, удастся ли забить гол.
В молодости Моррисон играл в футбол; выпив, он пользовался спортивной терминологией.
— Порою трудно понять, играешь ли ты на поле или сидишь на трибуне, даже не болея за свою команду. В чем дело, Джек, что с тобой?
— Просто я сдержанный человек. — Джек надеялся, что сухой тон его ответа отобьет у Моррисона охоту обсуждать эту тему.
Он заметил, что Элен еле заметно кивала головой, когда Моррисон говорил, и это тоже не понравилось Джеку.
— Молодежь теперь вся такая. Мы не афишируем наши чувства.
— О Господи, — сердито произнес Моррисон и повернулся к Элен: — А что скажешь ты, его жена? Что ты об этом думаешь?
Элен задумчиво посмотрела на Джека. Потом засмеялась:
— Я думаю, Анна права, Джо. Ты слишком много выпил.
— О'кей, о'кей, — покорно произнес Моррисон, откидываясь на спинку стула. — Ты не хочешь говорить об этом. О'кей. Но в один прекрасный день вы вспомните мои слова. Оба.
Вскоре Джек и Элен ушли из ресторана и отправились домой. В автомобиле они напряженно молчали.
Джек лежал в постели, глядя на потолок и размышляя, стоит ему принять снотворное или нет, когда в спальне появилась пришедшая из ванной Элен. Одетая в пижаму, она расчесывала волосы. Джек не посмотрел на жену, даже когда она подошла к кровати и присела на нее, продолжая расчесывать свои короткие темные волосы.
С улицы доносилось непрерывное шуршание автомобильных шин; машины быстро мчались вдоль набережной, шум, издаваемый ими, приглушался закрытыми окнами и шторами.
— Джек, знаешь, а ведь Джо Моррисон прав.
— Насчет чего? — Джек постарался, чтобы его голос прозвучал сонливо, равнодушно.
— Насчет тебя.
В спальне был слышен шорох гребня.
— И не только в отношении работы.
— Ты считаешь? Тогда почему ты не сказала ему о том, что согласна с ним, когда он спросил тебя?
— Ты знаешь, что я никогда бы этого не сделала.
— Знаю.
— Джек. — Элен повернула его голову так, чтобы он смотрел на нее. — Почему ты женился на мне?
— Чтобы освежить в памяти мой французский.
— Джек. — Она коснулась пальцами его лица, на котором оставили свой след бессонница, годы, тревоги. — Не шути. Почему ты женился на мне?
— Посмотри на себя в зеркало. Там найдешь ответ.
Вздохнув, она отняла руку от щеки Джека, прошла к туалетному столику и принялась очищать кожу лица кольдкремом, сидя спиной к мужу. Он задумчиво посмотрел на Элен, обеспокоенный ее вопросом. За семь лет брака Джеку ни разу не доводилось слышать от жены подобных слов. Почему он женился на ней? От одиночества, скуки, нагоняемой на него однообразными, легко предсказуемыми гамбитами, которые неизбежно приходится разыгрывать неженатому мужчине, любящему женщин и общающемуся с ними? Она вызывала у него желание. Это Джек знал точно. Восхищала его. Ее жизненные цели были исключительно реалистичными, здравыми, разумными. Элен была цельной натурой. Хотела любить и быть любимой, хранить верность мужу и требовать того же от него; не испытывала сомнений в истинности счастья, связанного с браком, заботами о муже, детях. К тому же обладала веселым, живым нравом, была приятной в общении, нежной любовницей, с легкостью и невозмутимостью улаживала все бытовые проблемы.
Но если бы в то время, когда он женился на ней, кто-либо спросил его, любит ли он Элен, Джек не смог бы ответить утвердительно, не покривив душой. Возможно, он не смог бы сделать этого и сейчас. Во всяком случае, если бы стал сравнивать свои теперешние чувства с теми, которые он испытывал к Карлотте в первые годы их брака.
Не отходя от туалетного столика и не поворачиваясь к мужу, Элен произнесла:
— Джо сказал, что ты как бы отсутствуешь. И он прав, Джек.
— Я заметил, как ты кивала.
— Извини, но это верно. И когда Джо сказал, что ты находишься где-то далеко, он не ошибся. Иногда мне хочется, чтобы ты не был таким безукоризненно внимательным. Ты словно чувствуешь за собой какую-то вину. Иногда мне кажется, что я шепчу тебе что-то через огромное разделяющее нас поле или толстую стену и ты не слышишь меня.
Джек сомкнул веки, не желая видеть стройную гладкую спину, поднятые прелестные руки, маленькую хорошенькую головку…
— В чем дело, Джек? — тихо спросила она, повторяя слова Джо Моррисона. — Может, причина во мне? Я могу тебе помочь?
Он не открыл глаз. Ее вины тут не было, она ничем не могла ему помочь, поэтому Джек безжалостно произнес:
— Дай мне снотворное, пожалуйста.
— Пошел ты к черту, — вырвалось у нее.
Джек вздохнул, лежа на римской кровати и думая о близких ему людях, надежды которых он не оправдал. В темноте он чувствовал себя лучше. Потянувшись рукой к выключателю лампы, он услышал шаги в коридоре — кто-то приближался к его двери. Джеку показалось, что человек остановился возле нее. Брезач, подумал он и замер в напряжении. Но потом человек зашагал по коридору дальше, и все стихло.
Джек выждал несколько секунд, не выключая лампы. Он заметил лежащий на столе пухлый конверт, оставленный ему Деспьером, и решил утром прежде всего спрятать его в надежное место. Сейчас от сна его уже не осталось и следа; Джеку захотелось почитать, но в номере не было иной книги, кроме томика Катулла; сейчас Катулл не соответствовал его настроению.
