— Нет, — сказал Джек.
— Вы напоминаете мне моего отца, — заявил Брезач.
Произнеся это оскорбление, он отвернулся от Джека и до конца поездки не раскрывал рта.
Делани преодолевал барьер высотой в два фута на крупном нервном чалом жеребце. Поначалу конь был спокойным, но через пятнадцать минут после того, как на него сел Делани, он стал вырывать поводья из рук, на его губах появилась пена, перед каждым препятствием он пятился и бросался в сторону.
Точно так же Морис действует на актеров, с грустью подумал Джек. Любое живое существо, проведя с Делани четверть часа, становилось пугливым, скованным, зажатым.
Джек и Брезач оперлись о железное ограждение большого тренировочного круга. Брезач с едва заметной ухмылкой на лице наблюдал за подпрыгивавшим в седле Делани. В отличие от других всадников, на которых были сапоги, габардиновые бриджи, строгие твидовые кителя, Делани скакал в старых линялых джинсах, красной фланелевой рубашке и высоких, по щиколотку, ботинках из замши. Тренер, маленький шестидесятилетний итальянец в начищенных до блеска сапогах, ярком, тщательно отутюженном пиджаке, при туго затянутом вокруг тонкой шеи галстуке, стоял в центре круга, терпеливо повторяя по-английски: «Пятки вниз, мистер Делани, пятки вниз!» И затем: «Ослабьте поводья, синьор, пожалуйста. Не дергайте их, пожалуйста. Натяжение ровное, постоянное. Не поднимайте пятки. Не нервируйте животное».
Брезач, повернув голову в сторону Джека, усмехнулся.
— Не нервируйте животное, — прошептал он.
Делани совершил очередной прыжок, потерял стремя, резко дернул поводья; конь бросился влево. Режиссер едва удержался в седле. Брезач снова усмехнулся.
— Погодите, синьор Делани, — сказал тренер, — кажется, пора немного отдохнуть. Дайте животному отдышаться.
Молодой грум взял жеребца под уздцы, и Делани неловко слез с коня.
— В следующий раз, — обратился он к тренеру, — я возьму это препятствие.
Делани указал на барьер высотой около трех с половиной футов.
Тренер покачал головой:
— По-моему, вам еще рано…
— Я возьму его.
Делани похлопал итальянца по плечу, снял перчатки, потом подошел к Джеку и Брезачу. Он радостно улыбался; лицо его разрумянилось от верховой езды, на нем блестели капельки пота. От него валил пар. Джек представил Брезача; пожав руку парня, Делани произнес: «Рад познакомиться. Я еще не прочитал ваш сценарий, но Джек уверяет, что у вас несомненный талант».
— Морис, — сказал Джек, — с чего это ты надумал на старости лет учиться верховой езде?
— Потому-то и надумал. Не хочу стареть дальше. Каждый год я учусь чему-то новому. Чтобы компенсировать потери. Вынужденный отказ от непосильных занятий. Как наездник я смогу расти до шестидесяти пяти лет. Молодость — это такое состояние, когда ты еще способен совершенствоваться. Я прав?
Он посмотрел на Брезача.
— Я, наоборот, постоянно теряю все свои умения, — сказал Брезач.
Делани добродушно рассмеялся:
— В вашем возрасте можно позволить себе так говорить.
— Чем ты займешься в следующем году? — спросил Джек. — Прыжками с парашютом?
— Французским языком, — ответил Делани. — Я хочу снять квартиру с французами, прежде чем мне исполнится шестьдесят. В Париже есть два актера, с которыми я не прочь поработать.
В круг на высокой спокойной гнедой кобыле выехала хорошенькая темноволосая девушка. На вид ей было не больше шестнадцати; миниатюрная, серьезная, стройная, она держалась в седле без напряжения. Она начала прыгать через препятствия; трое мужчин следили за тем, как легко, без видимых усилий поднимает она лошадь. Лицо у девушки было собранное, сосредоточенное.
— Посмотрите на нее, — непривычно тихим голосом сказал Делани. — Вот бы успеть испытать те же ощущения, что и она.
— Боюсь, ты прежде свернешь себе шею, — заметил Джек.
— Не уверен.
Делани наблюдал за девушкой, которая повела лошадь к препятствию. В тот миг, когда кобыла преодолела его, не задев копытами верхнего бруса, из горла Делани вырвался короткий восторженный смешок. Затем он покачал головой, прогоняя несбыточные мечты, и повернулся к Джеку и Брезачу.
— Джек, — сказал он, — вчера я говорил с одним твоим старым другом.
— С кем именно? — спросил Джек.
— С Карлоттой.
Делани произнес это имя небрежно, но глаза его внимательно, с любопытством следили за Джеком.
— Это точное определение, — заметил Джек. — Старый друг. Не говори мне, что она в Риме.
— Нет. Она в Англии.
— Где, несомненно, сеет разлад и тревогу, — произнес Джек. — Ты сообщил ей, что я здесь?
— Да.
— Что она сказала?
— Ничего. Просто вздохнула, — ответил Делани. — Во всяком случае, это прозвучало как вздох. Слышимость была плохой, поэтому точно сказать не могу. Карлотта спросила, будет ли ей весело в Риме.
— Что ты ответил?
— Сказал, что вряд ли.
Делани улыбнулся Брезачу.
— Мы говорим об одной из многочисленных жен Джека, — объяснил режиссер.
— Я понял, — сказал Брезач. — Я проделал большую подготовительную работу.
— Обо мне вам тоже многое известно? — спросил Делани.
— Конечно.
— У меня есть для вас свежая новость, — произнес Делани. — Вчера вечером моя жена уехала от меня.
Он вытащил из кармана большой красный платок и стер пот со лба.
— Это серьезно? — спросил Джек.
Прежде такое уже случалось. Клара периодически уходила от Делани, протестуя против его связей с женщинами.
— Не думаю. Она перебралась в «Гранд». — Делани усмехнулся. — Ты не представляешь себе, какой рай может быть в римской квартире, когда жена находится в гостинице.
Он засунул платок в карман грязных джинсов.
— Ну что, — оживленно произнес Делани, обращаясь к Брезачу, — хотите стать режиссером?
— Да, — подтвердил Брезач.
— Почему?
— Я могу произнести монолог на эту тему, лишь когда выпью, — сдержанно ответил Брезач. — На этой неделе я это уже делал. Для Эндрюса. Спросите его.
Делани пристально, словно боксер, оценивающий противника в начале первого раунда, поглядел на Роберта.
— Вы видели мою картину?
— Я видел многие ваши картины.
— Я имею в виду ту, над которой я работаю сейчас.
— Да, — произнес Роберт.
— Ваше впечатление?
Брезач заколебался, он посмотрел на всадников, на темноволосую девушку, похлопывающую гнедую лошадь по изогнутой шее, на грума, стоящего возле чалого жеребца, на семилетнего мальчика в бархатной кепке, медленно едущего по краю круга на низкорослой гнедой кобыле.
