– Вам известно, как дела у мистера Маккейба?
Она улыбнулась сквозь слезы:
– Я настояла, и утром меня к нему водили. Он все еще в реанимации, и положение довольно серьезное, но врачи надеются, что он выберется.
– По иронии судьбы, обширный инфаркт спас мистеру Маккейбу жизнь. Пэскел решил, что стрелять нет надобности. Он совершил ошибку: вытащил его из лифта, не проверив, жив он или мертв.
– Я благодарю за это Господа.
– А скажите, мисс Дэниелз, – поинтересовался Брайан, – как вы напали на мысль, что Пэскел намерен покуситься на жизнь Тейта?
За Эйвери ответил сам Тейт:
– Ей говорили.
Все, как один, удивленно переглянулись. Первым это удивление выразил Джек:
– Говорили? Кто же? Когда?
– Когда я еще вся в бинтах лежала в больнице, – начала объяснять Эйвери, – и меня все принимали за Кэрол. – Она рассказала, что происходило с ней с того времени, вплоть до вечера предыдущего дня, когда она выскочила на сцену. Закончив, она виновато взглянула на Брайана: – Я ведь думала, вы наемный убийца.
– Вы меня-таки заприметили?
– У меня наметанный репортерский глаз.
– Нет, – возразил он. – Просто я был лично причастен к этому делу и меньше обычного соблюдал осторожность. Ради того, чтобы находиться поближе к Тейту, я нередко пренебрегал опасностью быть узнанным.
– Я до сих пор не могу вспомнить, чей же это тогда был голос. Но все-таки мне кажется, тогда в больнице со мной говорил Нельсон, а не Эдди, – заметила Эйвери. – Хотя признаюсь, такое мне ни разу не пришло в голову.
– Мисс Дэниелз не могла никому ничего рассказать, не подвергая свою жизнь опасности, – вставил Брайан.
– И жизнь Тейта тоже, – добавила она, застенчиво опуская глаза, когда он пристально на нее посмотрел.
– Ты, вероятно, предполагала, что это я охочусь за своим братом. Каин и Авель, – сказал Джек.
– У меня не раз появлялась эта мысль, Джек. Прости меня.
Они с Дороти-Рей по-прежнему держались за руки, поэтому она удержалась от напоминания о его увлечении Кэрол.
– По-моему, ты классно это провернула, – объявила Фэнси. – В смысле, когда прикинулась Кэрол.
– Вряд ли это было так уж легко. – Дороти-Рей взяла мужа под руку. – Уверена, ты рада, что все наконец открылось. – Во взгляде, который она устремила на Эйвери, читалась благодарность. Теперь она понимала, отчего с некоторых пор ее свояченица выказывала ей столько сочувствия и готовности помочь. – Это все, мистер Тейт? Мы свободны и можем идти, чтобы Эйвери отдохнула?
– Зовите меня Брайан. Да, на сегодня все.
Посетители потянулись к выходу. Зи еще раз подошла к Эйвери:
– Как мне отплатить вам за спасение сына?
– Мне не надо никакой платы. Не все здесь было игрой. – Женщины обменялись многозначительными взглядами.
Зи погладила Эйвери по руке и скрылась за дверью вместе с Брайаном.
В палате повисла тяжелая тишина. Наконец Тейт оторвал спину от стены и встал в изножье кровати.
– Возможно, они поженятся, – заметил он.
– И как ты к этому отнесешься?
Некоторое время он изучал носки своих ботинок. Потом поднял голову:
– Кто их осудит? Они любят друг друга дольше, чем я живу на свете.
– Теперь легко себе представить, отчего Зи всегда казалась такой печальной.
– Психологически она была папиной узницей. – Он издал сухой смешок. – Пожалуй, мне уже не следует называть его папой, а?
– Почему? Ведь для тебя Нельсон был отцом, и хорошим отцом, что бы им ни руководило.
– Наверное. – Он посмотрел на нее долгим взглядом. – Мне следовало поверить тебе вчера, когда ты пыталась меня предупредить.
– Для тебя все это звучало немыслимо, вот ты и не поверил.
– Но ты была права.
Она покачала головой:
– Я никогда не подозревала Нельсона. Эдди – да. Джека тоже. Но только не Нельсона.
– Хочу о нем горевать, но стоит мне снова вспомнить, как жесток он был с моей матерью… Или как нанял моего лучшего друга, чтобы тот меня убил… Господи. – Он вздохнул и запустил руку себе в волосы. На глазах у него появились слезы.
– Не кори себя, Тейт. На тебя так много всего свалилось. – Ее тянуло обнять и утешить его, но он об этом не просил, а пока он не просил, она не имела права ему навязываться.
– Когда ты будешь делать свой фильм, я попрошу тебя об одной услуге.
– Никакого фильма не будет.
– Нет, будет, – твердо заявил Тейт. Обойдя кровать, он сел на самый край. – Тебя ведь уже провозгласили героиней.
– Зря ты сегодня утром рассказал, кто я такая. – Она смотрела прямой репортаж с пресс-конференции, проходившей в вестибюле «Паласио дель Рио». – Ты мог бы развестись со мной как с Кэрол, ты ведь так собирался поступить?
– Я не могу начинать политическую карьеру со лжи, Эйвери.
– Ты сейчас впервые назвал меня настоящим именем, – прошептала она, замирая.
Они опять посмотрели друг на друга. Наконец, он сказал:
– Пока никто, кроме тех, кто был сейчас тут в комнате, и, возможно, нескольких агентов ФБР, не знает, что заговор подготовил Нельсон Ратледж. Все считают, что Эдди действовал в одиночку и объясняют его озлобление разочарованием в послевоенной Америке. Я прошу тебя подать все именно в таком виде. Ради моей семьи. Прежде всего, ради матери.
– Если меня станут об этом спрашивать, я так и отвечу. Но никакого фильма снимать не буду.
– Нет, будешь.
Ее глаза увлажнились, и она порывисто схватила его за руку:
– Для меня невыносимо, что ты видишь за этим только мое желание поживиться за твой счет или добиться славы и признания.
– Я вижу за этим единственную причину. Ту, о которой ты мне говорила вчера и в которую я никак не хотел верить, – ты любишь меня.
Ее сердце чуть не выскочило из груди. Она погрузила пальцы в его волосы:
– Люблю, Тейт. Больше жизни.
Он взглянул на повязку у нее на плече, слегка поежился и зажмурился. Когда он опять открыл глаза, они были затуманены слезами.
– Я знаю.
ЭПИЛОГ
– Снова смотришь?
Сенатор Тейт Ратледж вошел в гостиную комфортабельного дома в Джорджтауне, где жил с женой и дочерью. В этот день он застал Эйвери за просмотром документального фильма, который она выпустила по настоянию Тейта.
