Приподняв руку, Эйвери сделала ему знак, поднести листок поближе. Она какое-то время рассматривала его, После чего Тейт положил рисунок ей на грудь рядом с маргаритками.
– Мне кажется, маме твой рисунок понравился. – Тейт продолжал смотреть на Эйвери все тем же странным взглядом.
Девочке явно было все равно, понравился маме ее рисунок или нет. Она ткнула пальчиком в шинку на носу Эйвери.
– А это что?
– Это шинка. Помнишь, мы с бабушкой тебе рассказывали? – Обращаясь к Эйвери, он сказал: – Я думал, сегодня уже снимут.
Она приподняла ладонь.
– Завтра?
Она кивнула.
– А для чего она? – спросила Мэнди. Эта шинка ее очень заинтересовала.
– Это вроде твоего гипса. Она защищает мамино лицо, пока оно еще не совсем зажило, как гипс защищает твою ручку, пока косточки внутри не срастутся как следует.
Выслушав объяснения, Мэнди опять повернула серьезные глаза на Эйвери.
– Мамочка плачет.
– Это потому, что она очень рада тебя видеть.
Эйвери кивнула, закрыла глаза и несколько секунд лежала так. Потом снова открыла. Таким образом она хотела передать однозначно утвердительный ответ. Она была рада видеть девочку, которая едва не погибла в огне. Катастрофа, конечно, оставила в ее душе глубокую травму, но Мэнди, по крайней мере, осталась жива и со временем оправится от потрясения. Одновременно Эйвери почувствовала себя страшно виноватой, что она не та, за кого они ее принимают.
Внезапно, повинуясь порыву, на какой бывают способны только маленькие дети, Мэнди выставила вперед ручку, чтобы дотронуться до щеки Эйвери. Тейт перехватил ее руку на лету. Потом, поколебавшись, он плавно отпустил ее.
– Можешь потрогать, только очень осторожно. Не сделай маме больно.
В глазах Мэнди показались слезы.
– Мамочке больно, – нижняя губа ее задрожала, и она подалась к Эйвери.
Смотреть на страдания ребенка было для Эйвери невыносимо. Повинуясь внезапно охватившему ее материнскому чувству, она негнущейся ладонью погладила девочку по головке и медленно притянула ее к груди. Мэнди охотно приникла к ней всем телом. Безмолвно склонившись к девочке, Эйвери гладила ее по голове.
Мэнди почувствовала ее невысказанную теплоту. Она быстро успокоилась, села прямо и кротко сообщила:
– Мамочка, я сегодня не пролила молоко.
Сердце Эйвери растаяло. Ей захотелось обнять малышку и крепко прижать к себе. Ей хотелось сказать ей, что разлитое молоко не имеет никакого значения, потому что они выжили в страшной катастрофе. Но ей оставалось только молча смотреть, как Тейт опять берет ребенка на руки.
– Не будем злоупотреблять гостеприимством хозяйки, – сказал он. – Пошли маме воздушный поцелуй, Мэнди.
Девочка не послушалась. Вместо этого она робко обвила его ручонками за шею и уткнулась лицом в воротник.
– Ничего, как-нибудь в другой раз, – сказал он Эйвери извиняющимся тоном. – Я сейчас вернусь.
Через несколько минут он возвратился, но уже один.
– Я опять оставил ее у сестер. Они ее там кормят мороженым.
Он снова присел на край кровати, свесив руки между колен. Не глядя на Эйвери, он принялся рассматривать ногти.
– Ну, раз уж все прошло гладко, я бы, пожалуй, привез ее еще раз ближе к концу недели. По крайней мере, мне показалось, что все было хорошо. А тебе?
Он поднял глаза, ожидая от нее ответа. Она кивнула. Опять уткнувшись в свои руки, он продолжал:
– Не знаю уж, как чувствовала себя Мэнди. Ее вообще трудно сейчас понять. Что-то у нее не ладится, Кэрол. – В его голосе звучало такое отчаяние, что сердце Эйвери разрывалось. – Раньше, когда я брал ее в «Макдональдс», она ходила колесом. Теперь – никакой реакции. – Уперев локти в колени, он закрыл лицо руками. – Я все перепробовал, чтобы ее расшевелить. Ничто не срабатывает. Я не знаю, что делать.
Подняв руку, Эйвери погладила его по волосам.
Он вздрогнул и дернулся, почти стряхнув ее руку. Она так поспешно убрала ее, что всю руку прошила острая боль. Она застонала.
– Прости, – сказал он, резко поднимаясь. – Ты в порядке? Позвать кого-нибудь?
Она отрицательно мотнула головой, затем поправила сползший набок шарфик. С особой болезненностью она вдруг ощутила свою наготу и незащищенность. Ей не хотелось, чтобы он видел ее такой уродиной.
Убедившись, что боль у нее прошла, он сказал:
– Не беспокойся за Мэнди. Пройдет время, и все будет в порядке. Не надо было мне тебе говорить. Я просто устал. Кампания набирает силу, и… Впрочем, неважно. Это мои заботы, а не твои. Мне надо идти. Я понимаю, что наш визит тебя утомил. Пока, Кэрол.
В этот раз он даже не коснулся ее руки на прощание.
9
– Мы не надоели тебе, Тейт?
Он виновато взглянул на менеджера своей кампании:
– Прости.
Сознавая, что у Эдди есть причины беспокоиться о нем, Тейт прокашлялся, выпрямился в кожаном кресле и перестал бесцельно крутить в руках карандаш.
Этот день они решили провести дома, чтобы обсудить стратегическую линию предвыборной кампании на последние несколько недель, оставшиеся до предварительных выборов.
– На чем ты отключился?
– Где-то между Эль-Пасо и Суитуотером, – отозвался Тейт. – Слушай, Эдди, а ты уверен, что эта поездка по Западному Техасу так уж необходима?
– Абсолютно необходима, – вмешался Джек. – При нынешней цене на сырую нефть люди только и ждут твоей моральной поддержки.
– Врать я никому не стану. Ты знаешь мое отношение к ложным надеждам и пустым обещаниям.
– Мы хорошо понимаем твою позицию, Тейт, – сказал Нельсон. – Но за кризис, в каком оказалась нефтедобыча, частично несет ответственность и сенатор Деккер. Это он поддержал тогда торговое соглашение с арабами. Самое время напомнить об этом нефтяникам, оставшимся без работы.
Тейт отшвырнул карандаш и поднялся. Сунув руки в карманы джинсов, он прошел к окну.
День был великолепный. Весна еще только-только начиналась, но багрянник и нарциссы уже расцвели. Постепенно начинали зеленеть пастбища.
– Ты что, не согласен с Нельсоном? – спросил Эдди.
– Полностью согласен, – ответил Тейт, продолжая стоять к ним спиной. – Я знаю, что должен быть там, без устали цитируя недальновидные суждения Деккера и вселяя оптимизм в отчаявшихся людей. Но я должен быть и здесь.
– С Кэрол.
– Да. И с Мэнди.
– Мне казалось, психолог Мэнди говорила, что время все вылечит и, когда Кэрол вернется домой, девочка быстро поправится, – заметил Джек.
