Она отлично умела притворяться.
Прошло не меньше получаса, прежде чем Эдди смог наконец вызволить их из восторженной толпы, которая не хотела их отпускать. Выйдя из зала, они почувствовали, что такое настоящая сентябрьская жара.
– Нам с Джеком надо еще кое-куда позвонить отсюда, – объяснил Эдди, выводя их на улицу. – Нужно уточнить кое-что относительно сегодняшнего вечера. Ничего серьезного. Мы догоним тебя на заводе. Надо выезжать немедленно, иначе опоздаешь. Найдешь дорогу?
– Свернуть с И-30, так? – Тейт снял пиджак и бросил его на заднее сиденье арендованной машины.
– Да-да. – Эдди дал подробные указания. – Пропустить невозможно. – Он взглянул на Кэрол. – Я вызову такси, оно отвезет тебя в отель.
– Я еду с Тейтом. – Она проскользнула под его рукой и села впереди.
– Мне кажется…
– Все нормально, Эдди, – сказал Тейт. – Она может поехать со мной.
– Она будет совсем не к месту, там не дамский клуб.
– Тейт хочет, чтобы я поехала, и я поеду, – заявила она.
– Ну хорошо, – согласился он, но Тейт понял, что это ему не по душе. – Мы вас скоро догоним. – Он закрыл за Кэрол дверь, и они тронулись.
– Он никогда не упускает возможности дать мне понять, что я здесь лишняя, – сказала она. – Удивительно, как это он дал согласие на наш брак?
– У него не было возможности возразить. Мы не могли его найти, помнишь?
– Конечно, помню, – сердито ответила она. – Я просто хотела сказать… давай оставим это, я не хочу говорить об Эдди.
– Я знаю, ты его недолюбливаешь. Иногда его придирки могут свести с ума. Но интуиция редко его обманывает.
– Я доверяю его интуиции, – сказала она. – Но я не уверена, доверяю ли я ему.
– Чем же он заслужил твое недоверие?
Она отвернулась и выглянула в окно:
– Наверное, ничем. Господи, какая жара!
Она наклонилась, насколько позволил ремень безопасности, и стянула пиджак. Под ним была шелковая блузка в тон. Под ней – палевый кружевной бюстгальтер, который он видел на ней сегодня утром.
– Ты был великолепен, Тейт, – заметила она. – Не снисходительный, не поучающий. Этого они бы не снесли. Они просто в рот тебе глядели. – Она искоса на него посмотрела. – Особенно та, в ярко-голубом платье, в первом ряду. Какого цвета у нее были трусики?
– Она была без трусов.
Его грубый ответ ее обезоружил. Она такого не ожидала. Улыбка сползла с ее лица. Она опять посмотрела вперед.
Он видел, что она обижена. Квиты, так? Боль в чреслах мучила его уже несколько дней. Почему только он должен страдать? Черт сидел и нашептывал ему на ухо, что и она должна помучиться.
– Я не говорил об абортах, заметила?
– Нет.
– Я не знал, что сказать. Возможно, следовало пригласить тебя выступить. Поделилась бы собственным опытом.
Когда она обернулась к нему, в ее глазах стояли слезы.
– Я же сказала тебе, что не делала аборта.
– Но мне никогда не узнать, когда именно ты врала, верно?
– Почему ты так ведешь себя со мной, Тейт?
«Потому что в нашем номере стоит двуспальная кровать, – подумал он. – Прежде чем я разделю с тобой ложе, я должен напомнить себе, за что я тебя презираю».
Разумеется, он этого не сказал.
На развилке он разворачивался на немыслимой скорости. Оказавшись снова на прямой дороге, он еще прибавил газу. Если бы он не сориентировался вовремя, то проскочил бы выезд.
У ворот завода его ждали. Тейт остановил машину в стороне, чтобы дать себе время собраться и выглядеть прилично. Чувствовал он себя отвратительно. Ему не хотелось улыбаться и обещать рабочим, что он разрешит все их проблемы, ведь он не мог разрешить даже проблемы собственного брака. Он не хотел от своей жены ничего, кроме одного-единственного, зато этого он желал каждой клеточкой своего тела.
– Надень пиджак, – приказал он, хотя сам снимал галстук и засучивал рукава.
– Я так и собиралась, – холодно ответила она.
– Отлично. У тебя соски просвечивают сквозь блузку. Или так и было задумано?
– Иди к черту, – сказала она, сладко улыбаясь и выходя из распахнутой им двери.
Он вынужден был отдать ей должное. Она быстро оправилась от его нападок и мило беседовала со встретившими их профсоюзными лидерами. Эдди и Джек подоспели к тому моменту, когда закончилась смена и из ворот стали выходить рабочие. Рабочие следующей смены шли с автостоянки. Тейт пожимал руки всем, до кого мог дотянуться.
Каждый раз, когда он бросал взгляд на Кэрол, он видел, что она трудится не меньше его.
Она внимательно выслушивала всех, кто с ней заговаривал. Как Эдди и говорил, в своем желтом шелковом костюме она выделялась из толпы. Солнце отражалось в ее темных волосах, как в зеркале. Ее безупречное лицо не отпугивало людей, а, наоборот, притягивало – как женщин, так и мужчин.
Тейт искал, к чему бы придраться, но не находил. Она горячо пожимала грязные руки. Улыбка не сходила с ее лица, хотя народу было тьма, и жара стояла невыносимая.
И она первая оказалась рядом, когда его что-то ударило и он начал падать.
29
Эйвери как раз взглянула на Тейта, когда увидела, что он вдруг откинул голову назад. Он машинально поднес руку ко лбу, покачнулся и упал.
– Нет!
Между ними было всего несколько метров, но толпа была слишком плотной. Ей казалось, что прошла целая вечность, пока она наконец протолкнулась к нему. Она порвала чулки и ободрала колени, когда упала на мостовую рядом с ним.
– Тейт! Тейт!
По его голове ручьем лилась кровь.
– Скорее доктора! Эдди, Джек! Сделайте что-нибудь. Он ранен!
– Со мной все в порядке. – Он с трудом сел. Пошатываясь, он ухватился за ее руку и крепко сжал ее.
Поскольку Тейт мог говорить и сделал попытку подняться, она решила, что пуля только царапнула его, не задев черепа. Она прижала его голову к своей груди. Кровь залила ее костюм, но она не обращала на это внимания.
– Господи, что произошло? – Эдди наконец пробрался к ним сквозь толпу. – Тейт?
– Все нормально, – пробормотал он. Эйвери прижимала его голову уже не так крепко. – Дай мне носовой платок.
– Они вызвали «скорую».
– Нет нужды. Меня чем-то ударило. – Он огляделся вокруг. – Вот, – сказал он, указывая на осколок пивной бутылки, лежавший на мостовой.
– Кто, черт побери, это бросил?
