Это были недорогие часы, так, бижутерия, но их ей купил Тейт. Они бродили по универмагу во время перерыва предвыборной поездки. Она увидела часы, заметила, как красив у них браслет в форме аллигатора, и Тейт заплатил за них.
Эйвери дорожила ими потому, что он купил их для нее, а не для Кэрол. Сегодня утром она обнаружила, что они пропали из ее шкатулки. Оттого-то ей и пришлось прервать совещание в поисках Тейта. Поскольку он сам отказался посоветовать ей, как быть с клептоманией Фэнси, она взяла дело в свои руки.
– Ты мерзкая воровка, Фэнси.
– Я не знаю, как все эти вещи попали в мою комнату, – сказала Фэнси надменно.
– Ты мерзкая лгунья!
– Может быть, Мона…
– Фэнси! – закричала Эйвери. – Ты уже неделями тащишь мои вещи. Я знаю это. Не отрицай. Ты оставляешь следы.
Фэнси взглянула на обертку от жвачки, которая сейчас лежала на кровати:
– Ты скажешь дяде Тейту?
– Ты хочешь, чтобы я это сделала?
– Нет, конечно. – Она шлепнулась на кровать и стала изо всех сил трясти пузырек с лаком. – Делай что хочешь, только выйди из моей комнаты.
Эйвери уже собиралась уйти, но передумала. Она вернулась и села на кровать, сняла серебряные серьги, положила их в ладонь Фэнси и накрыла своей рукой.
– Возьми их себе. Я отдала бы их тебе, если бы ты попросила.
Фэнси отшвырнула серьги:
– Я не нуждаюсь в твоей чертовой благотворительности. – Ее красивые голубые глаза стали уродливыми от ненависти. – Кто ты такая, чтобы отдавать мне свои обноски? Мне не нужны твои серьги и ничего другого от тебя.
Эйвери выдержала атаку.
– Я верю тебе. Тебе не нужны ни серьги, ни все это. – Она кивнула на свои вещи, которые лежали рядом. – Ты хотела, чтобы тебя поймали.
Фэнси хмыкнула:
– Ты слишком долго была на солнце, тетя Кэрол. Солнце вредно для твоего прооперированного лица. Оно может растаять.
– Тебе не удастся меня оскорбить, – сказала Эйвери мягко. – Ты не сможешь, потому что я тебя понимаю.
Фэнси угрюмо взглянула на нее:
– Что ты имеешь в виду?
– Тебе нужно мое внимание. Ты получала его, воруя у меня. Так же как ты добивалась внимания родителей, делая то, что они бы не одобрили.
– Трахаясь с Эдди?
– Трахаясь с Эдди.
Фэнси была озадачена тем спокойствием, с которым Эйвери повторила ее дерзкие слова. Однако она быстро пришла в себя.
– Ты, небось, чуть не лопнула, когда увидела, как я выходила из его номера в отеле. Ты не знала, что я в Хьюстоне?
– Он слишком стар для тебя.
– Мы так не считаем.
– Он пригласил тебя в Хьюстон?
– Может, да, а может быть, и нет. – Она брызнула фиксатор на лак на ногтях и пошевелила ими, наслаждаясь своей работой.
Соскочив с постели, она направилась к ящику и вытащила бикини. Затем стянула с себя ночную рубашку. Ее тело было покрыто царапинами и ссадинами. Ее крепенькие ягодицы были все исполосованы. Эйвери отвернулась, ей стало нехорошо.
– У меня еще никогда не было такого любовника, как Эдди, – задумчиво проговорила Фэнси, натягивая трусики.
– Да? И какой же он любовник?
– А то ты не знаешь.
Эйвери промолчала. Она не знала, спала ли Кэрол с лучшим другом своего мужа.
– Он превосходный. – Она нацепила лифчик и наклонилась к зеркалу, выбрала помаду и накрасила губы. – Завидуешь?
– Нет.
В зеркале они встретились глазами. Фэнси глядела скептически:
– Дядя Тейт так и спит в другой комнате?
– Это не твое дело.
– Не мое, – зло ухмыльнулась она, – до тех пор, пока ты не спишь с Эдди.
– Звучит очень собственнически.
– Он больше ни с кем другим не спит. – Она согнулась в талии и перебросив вперед густые светлые волосы, стала расчесывать их щеткой.
– Ты в этом уверена?
– Я уверена. У него не остается больше сил.
– Расскажи мне о нем.
Фэнси перекинула волосы на один бок и лукаво посмотрела на Эйвери снизу верх.
– Я поняла. Не ревнуешь, но интересуешься.
– Возможно. О чем вы с Эдди разговариваете?
– А о чем ты говоришь с мужиками? – Она громко рассмеялась. – Кстати, не найдется у тебя немного травки?
– Нет.
– Я так и думала, – выпрямляясь и откидывая волосы назад, сказала она с отвращением. – Дядя Тейт вышел из себя, когда поймал нас за этим. Интересно, как бы он себя повел, если бы застал нас с тем ковбоем?
Эйвери побледнела и отвернулась.
– Я больше этим не занимаюсь, Фэнси.
– Правда нет? – Фэнси казалась действительно удивленной.
– Правда нет.
– Знаешь, когда ты вернулась из больницы, я думала, ты все притворяешься. Играешь, будто стала ходячей добродетелью. А сейчас я вижу, что ты действительно переменилась с той катастрофы. Что случилось? Ты боишься умереть и попасть в ад?
Эйвери перевела разговор на другое:
– Эдди, конечно, рассказывает о себе. Где он вырос? Из какой он семьи?
Фэнси, уперев руки в бока, странно взглянула на Эйвери:
– Ты так же, как и я, знаешь, где он вырос. В каком-то захудалом городишке в Панхэндле. Ты что, не помнишь, у него же не было семьи, кроме бабушки, которая умерла, еще когда дядя Тейт был в университете.
– Чем он занимался до работы с Тейтом?
Фэнси уже стала раздражаться от вопросов:
– Слушай, мы трахаемся, а не разговариваем. Я хочу сказать, что есть вещи, которые касаются только его.
– Например?
– Он терпеть не может, когда я трогаю его вещи. Однажды ночью я полезла в ящик, искала рубашку, чтобы накинуть на себя. Он так разорялся, орал «не ройся в моих вещах». Я и не стала. Я не лезу. Каждый хочет, чтобы в его дела не лезли.
– Он никогда не говорил, чем занимался после Вьетнама, до тех пор пока не вернулся в Техас?
– Единственное, о чем я его спрашивала, был ли он женат. Он сказал, что нет. Он сказал, что долго искал себя. Я спросила: «Что, потерялся?» Я сказала это в шутку, а он вдруг так странно посмотрел на меня и пробормотал что-то вроде: «Ну да, было дело».
– Что, по-твоему, он хотел этим сказать?
– Я думаю, это было после войны, – проговорила неуверенно Фэнси.
