Эдди присел на край кровати и взял телефонную трубку. Вытащив из кармана рубашки клочок бумаги и заглянув в него, набрал номер.
– Пожалуйста, мистера Джорджа Мэлоуна.
Фэнси встала на колени позади него и прижалась бедром к его спине.
– Мистер Мэлоун? Говорит Эдди Пэскел из команды Ратледжа. Вы нам звонили? – Он отстранился, когда она наклонилась к его плечу и слегка прикусила ему мочку уха. – Боюсь, у мистера Ратледжа слишком насыщенная программа. Что вы планируете? Сколько будет народу? Ага. – Она поцеловала его в шею, осторожно втягивая в рот кожу. Он прикрыл трубку рукой и бросил: – Отвяжись, Фэнси, я занят.
Надувшись, она спрыгнула с кровати, перешла к зеркалу и взбила волосы. Потом наклонилась, мотая густой гривой. Распрямившись, она, к своей радости, заметила, что Эдди посматривает на ее ладную попку, повернулась к нему, широко расставила ноги и начала дюйм за дюймом кокетливо приподнимать свою юбочку.
– Как скоро вам надо это знать?
Он продолжал деловито беседовать по телефону. Фэнси провела ладонями по бедрам снизу вверх, и ее большие пальцы сошлись на красном сатиновом треугольнике, прикрывавшем лобок. Погладив его раз-другой, она мигом стащила трусики и помахала ими у Эдди перед носом.
– Я поговорю с мистером Ратледжем и сразу с вами свяжусь. В любом случае, мы благодарны вам за вашу заинтересованность. Спасибо за приглашение.
Он повесил трубку, но, к огорчению Фэнси, прошел мимо нее в ванную. Там он причесался и вымыл руки.
– Что с тобой, к чертовой матери, творится? – резко спросила она, последовав за ним.
– Ничего. Спешу, только и всего.
– Ты злишься оттого, что дядя Тейт заставил тебя выгнать этих задниц, да?
– Я не злюсь. Я просто с этим не согласен.
– Тогда не вымещай на мне свое настроение.
– Я не вымещаю. – Он поправил галстук и проверил запонки.
– Ничего была сценка утром, а? Никогда не видела, чтобы дядя Тейт так разошелся. И был такой симпатичный, когда завелся. Люблю, когда мужчина на взводе. – Она обняла Эдди сзади и нажала ладонями ему на ширинку. – Сдерживаемая ярость – это ужасно сексуально.
– У меня нет сейчас на тебя времени, Фэнси. – Он отвел ее руки и вернулся в спальню.
Она плюхнулась на кровать и стала смотреть, как он перебирает бумаги в своем дипломате – такой красавчик с сосредоточенно нахмуренным лбом.
Опять вдохновившись, Фэнси перекатилась на постели, облокотилась о деревянную спинку, стянула с себя белую хлопчатобумажную водолазку и швырнула ее на пол, где уже валялись ее трусики. Потом, оставшись в одной мини-юбке и красных ковбойских ботинках, она тихонько его окликнула. Он повернул к ней голову. Она медленно провела языком по нижней губе и прошептала:
– Доводилось тебе поиметь пастушку?
– Между прочим, доводилось, – бесстрастно проговорил он. – Вчера ночью. В задницу. Забыла, что ли?
Ее широко разведенные колени сошлись вместе так стремительно, точно захлопнулся капкан. Она свесилась с кровати, схватила свою водолазку и напялила ее обратно, отчаянно пытаясь с ходу попасть руками в рукава.
Когда она заглянула ему в лицо, у нее на глазах блестели слезы.
– По-моему, так нехорошо.
– Похоже, прошлой ночью ты так не думала.
– Я не о том! – выкрикнула она.
Эдди невозмутимо закрыл кейс и взял свой пиджак.
– Странно слышать от тебя такое слово – нехорошо. – Он направился к двери.
Она схватила его за рукав:
– Почему ты сегодня со мной такой гадкий?
– Я тороплюсь, Фэнси.
– Значит, ты не злишься?
Он прошел мимо нее:
– Не злюсь.
– Я еще увижу тебя?
– Вечером на митинге. – Похлопав по карману и убедившись, что ключ от номера там, он взялся за ручку двери. Фэнси загородила ему проход.
– Ты ведь знаешь, о чем я. Увидимся позже? – С обольстительной улыбкой она принялась щупать его сквозь брюки.
– Да, я знаю, о чем ты. – Он оттолкнул ее руки и вышел, несмотря на все попытки помешать ему. – Постарайся пока не путаться под ногами.
Дверь за ним закрылась, и Фэнси от души выругалась. Она предвкушала интимный ланч, а после скоротечную, но буйную любовную схватку, а если бы позволило расписание Эдди, то и целых полдня неторопливых утех.
Надоело, с негодованием думала она. Все только и твердят, что о выборах. Ей, к чертям собачьим, обрыдло об этом слушать. Как будет замечательно, когда все закончится и Эдди сможет сосредоточиться единственно на ней.
Она опять облокотилась о спинку кровати и включила телевизор. Пара героев «мыльной оперы» барахталась под простыней. Кипя от зависти и разочарования, она нажала кнопку на пульте и переключила на другую программу. Джеральдо Ривера коротко излагал суть перепалки между проповедником-ортодоксом и обновленцем. Она снова сменила канал – теперь кучка домохозяек по очереди нюхала арахисовое масло в баночках. Пришлось вернуться к «мыльной опере».
Она была страстно влюблена в Эдди, но не могла не признать, что его притягательность отчасти состояла в некоторой отстраненности. Она знавала молодцов, которые, оседлав девчонку, в буквальном смысле слова теряли последние мозги. Рухни такому крыша на голову, он и не заметит, пока не кончит.
Другое дело Эдди. Исполнял он все по высшему разряду, но мысли его были при этом где-то далеко. Даже самые интимные действия никогда не требовали от него эмоционального участия. Он держался скорее как сторонний наблюдатель.
Такой железный самоконтроль восхищал ее. Это было нечто необычное, интригующее.
Но иногда ей хотелось, чтобы Эдди смотрел на нее с тупым обожанием, так, как идеально сложенный герой-любовник из «мыльной оперы» созерцал свою шикарную возлюбленную. Целуя кончики ее пальцев, он взглядом так и изливал на нее потоки неизреченной любви.
Завоевать сердце Эдди Пэскела значило бы одержать выдающуюся победу. Был бы просто восторг, знай она, что он следует за ней взглядом по комнате, не в силах оторвать глаз.
Вот если бы Эдди был настолько ею поглощен!
Вот если бы он был поглощен ею так же, как дядя Тейт – тетей Кэрол.
* * *
Дороти-Рей напала на нее, когда они сидели в лимузине и ждали мужчин. Поначалу она бессмысленно таращилась в окно на хлопавшее по ветру сине-красно-белое полотнище, но неожиданно зашипела на Эйвери, точно кошка.
– Ты довольна, да?
Головка Мэнди лежала у Эйвери на коленях. Девочка устала от митинга на открытом воздухе, стала беспокоиться и капризничать, поэтому они вернулись в машину до окончания программы. Дороти-Рей пошла вместе с ними и первое время сидела так тихо, что Эйвери почти о ней забыла.
