Войдя в гостиницу, Майкл увидел ночного портье, который спал, опустив голову на сложенные руки. Майкл тихо подошел к доске с ключами и снял свой с крючка.
В номере он обнаружил разожженный камин, а на столике, стоявшем между двух кресел, Майкл увидел открытую бутылку и пару бокалов. Наверно, Рита подумала, что он кого-то приведет с собой. Интересно, кого именно? Он скинул дубленку и пиджак, бросил полено в огонь, налил вина и блаженно откинулся в кресле, глядя на языки пламени. Завтра выпадет снег, обещал Элсуорт. А вдруг за ночь навалит столько, что утром можно будет кататься? Он слышал о новых крутых трассах, прорубленных через лес, и ему не терпелось их обследовать.
В дверь постучали. Он взглянул на часы. Близилась полночь. Удивленный, он подошел к двери, открыл ее и увидел миссис Хеггенер все в том же длинном свободном черном платье.
– О, – в растерянности произнес Майкл.
– Добрый вечер, – сказала миссис Хеггенер.
– Добрый вечер, – ответил Майкл. – Что-нибудь случилось?
– Нет. Просто я шла по коридору, заметила у вас свет и решила узнать, удобно ли вы устроились.
– Все прекрасно.
Ему показалось странным, что она расхаживает по гостинице посреди ночи.
– Может быть, вам что-нибудь нужно?
– Спасибо, нет.
Она бросила взгляд в глубину комнаты через его плечо:
– Вы позволите мне зайти на секунду и посмотреть, все ли в порядке?
Майкл шагнул в сторону и пропустил миссис Хеггенер. Он уже собрался захлопнуть дверь, но передумал и оставил ее приоткрытой.
Она прошлась по комнате, изучая ее. Майкл пожалел, что свалил дубленку и пиджак на кресло, а на столе оставил стопку рубашек.
Миссис Хеггенер коснулась рукой батареи:
– Не холодно?
– В самый раз.
– Вино не теплое? – спросила она. – Можно попросить лед.
– Спасибо, вино отличное.
Он смутился. Близость красивой женщины, оказавшейся в столь поздний час у него в номере, навела Майкла на мысль – а вдруг с ней… «Я же ничего не теряю, – подумал он и решился. – В конце концов, она совершеннолетняя».
– Выпьете со мной? Здесь два бокала.
– Вижу, Рита не одобряет, когда пьют в одиночку. – Она опустилась в кресло напротив него, закинула ногу на ногу, демонстрируя точеные икры и хорошенькие лодыжки. Держалась она непринужденно.
Он сел и налил вино им обоим.
– А мне говорили о вас сегодня вечером, – сказала миссис Хеггенер.
– Правда?
«Может, стоит оборвать пустую светскую беседу, схватить ее и посмотреть, что из этого выйдет?» – мелькнула у Майкла мысль. К нему уже пришла уверенность, что все будет не так, как в Нью-Йорке.
– Заглянул ваш старый знакомый, Дэвид Калли. Он возвращался с собрания и занес мне план соревнований и занятий до конца года. Он хозяин лыжной школы и через меня информирует туристов. Дэвид – любимец города. Наверное, это единственное место, где помнят, что однажды он выиграл все соревнования на Западе. – Она вздохнула. – Такова слава. Особенно в Америке. Человек вспыхивает и исчезает. Мне жаль мистера Калли, хотя он вполне доволен собой, своей семьей и детьми. Он сказал, что вы когда-то ухаживали за его женой, Нормой.
– Это не совсем так, – возразил Майкл.
– Он шутил, – пояснила миссис Хеггенер. – Дэвид сказал, что вы были еще тот жеребчик, женщины вам проходу не давали.
– Тогда я был молод и полон сил, – беспечно сказал Майкл, хотя ему не нравился оборот, который приняла беседа. Его всегда задевало выражение «жеребчик», а в устах миссис Хеггенер оно звучало особенно цинично и вызывающе.
– Дэвид сказал, что вы первоклассный инструктор, он попытается заполучить вас снова.
– Он так сказал?
– Вы удивлены?
– Мне казалось, мы расстались далеко не дружески. Меня ждали дела.
– Понимаю. Вы собираетесь работать в школе?
– Я думал об этом.
– Дэвид сказал, что охотно вас возьмет. Инструкторов не хватает. Недавно установили новый подъемник, он должен окупиться.
– Возможно, я загляну к нему.
– Я тоже катаюсь, – сказала миссис Хеггенер. – Но я из тех робких начинающих, которые не рискуют спускаться одни, без тренера.
– Позвольте заметить, вы не производите впечатление робкой женщины, миссис Хеггенер.
– Меня зовут Ева, мистер Сторз. Внешность обманчива. Не забывайте, в гостинице я чувствую себя как дома. На горе – совсем другое дело.
Она подалась вперед, наливая обоим вина, ткань платья слегка обтянула ее грудь. Ева поставила бутылку и откинулась на спинку кресла.
– Я хорошо знаю всех здешних инструкторов, – сказала она. – Слишком хорошо. Как и в Европе, они неинтересные собеседники. Сельские парни, которые хорошо смотрятся, только когда мчатся с горы. У меня на родине их называют – крестьяне. В Америке так говорить не принято.
– Да, – согласился Майкл. – У нас есть только средний класс и верхушка общества.
Она посмотрела Майклу в глаза:
– Мне почему-то кажется, что с вами мне не будет скучно.
Готовится к заключительной атаке, подумал Майкл и с иронией заметил:
– Вы мне льстите, мадам.
– Ева, – поправила она.
– Ева, – повторил Майкл.
– Если я попрошу Дэвида, он назначит вас моим личным инструктором. Я плачу деньги школе, а она – вам. Заключим официальный договор.
– Превосходно, – сказал он и посмотрел на часы. Половина первого, а разговору не видно конца. Будь он проклят, если сделает первый шаг.
– А если окажется, что вам и со мной скучно? Она пожала плечами: – Я скажу Дэвиду, что вы мне не подходите. Что вы катаетесь слишком медленно или слишком быстро для меня, или чересчур требовательны. Попрошу его заменить вас кем-нибудь другим.
Вот стерва, подумал Майкл и спросил:
– Вы катаетесь каждый день?
– Нет. Время от времени. В основном после ленча. Но я люблю всегда иметь под рукой инструктора – на тот случай, если у меня внезапно возникнет желание подняться в гору. Когда на душе тяжело, я катаюсь чаще. Это помогает забыться.
Теперь ее голос звучал глуше, а акцент стал заметнее. «Неужели она пила весь вечер, да еще одна?» – подумал Майкл.
– Я благодарю Господа за то, что даровал нам зиму, – грустно пробормотала она.
– Почему вы хотите забыться?
– Потому что я живу в чужой стране.
Она, казалось, вот-вот заплачет, и Майкл подумал, не из той ли она породы женщин, что слезами укладывают мужчин в постель.
