– Хэрри, у моего друга, Майкла Сторза, кое-какие неприятности, ему нужна твоя помощь. – Ланкастер что-то ответил, Хэб кивнул и опустил трубку. – Он тебя ждет. Его контора находится возле банка.
– Спасибо. – Майкл встал.
– Я попрошу двух-трех моих рабочих поискать этот нож, – сказал Элсуорт. – Хотя скорее всего какой-нибудь мальчишка уже подобрал его и сейчас, угрожая им, требует деньги у кого-нибудь на школьном дворе. – Он вопросительно посмотрел на Майкла. – Извини за любопытство – а у тебя есть эти пятьдесят тысяч долларов?
– Это примерно весь мой капитал.
– Придержи пока эти деньги, – посоветовал Элсуорт и пожал руку Майкла.
Хэрри Ланкастер выглядел лет на семьдесят. У полного адвоката было по-детски румяное лицо с густыми седыми бровями, нависшими над двухфокусными очками, а на его гладком розовом черепе осталось всего несколько прядей волос. Он сидел в сорочке и подтяжках за рабочим столом, заваленным кипами бумаг, курил сигару, и воздух в маленькой комнате, на стенах которой висели дипломы в рамках, был голубым от дыма. Он не стал обнадеживать Майкла:
– Интересы истца представляет весьма напористая фирма. – Судя по тону мистера Ланкастера, он считал напористость главным достоинством любой адвокатской фирмы. Он вздохнул, выпуская из себя дым, и заметил:
– Вы, конечно, совершили несколько ошибок.
– Полицейский сказал мне то же самое.
– Истец утверждает, что вы избивали его ногами, когда он лежал на земле.
– Я ни разу в жизни не ударил человека ногой.
Юрист снова вздохнул:
– Нет ли у вас на теле каких-нибудь следов, подтверждающих, что это была драка, а не одностороннее нападение?
– Я стукнул его, не дожидаясь, пока он пустит в ход нож, – раздраженно объяснил Майкл. – Мне что, следовало ждать, когда он пырнет меня?
– Всегда лучше иметь свидетелей…
– В следующий раз, – саркастически заметил Майкл, – когда мне будут угрожать ножом, я найму в качестве свидетелей весь «Мэдисон-сквер-гарден».
Старик пристально посмотрел на Майкла сквозь клубы табачного дыма:
– Вы только навредите себе, если поддадитесь раздражению, мистер Сторз.
– Извините.
– Хэб Элсуорт звонил мне после того, как вы ушли от него. Он сообщил мне некоторые сведения общего характера о женщине, которой придется выступать в качестве вашей единственной свидетельницы. Мистер Сторз, извините, но я вынужден говорить прямо. Адвокаты истца покопаются в прошлом миссис Фенстон, соберут сведения о ее репутации, запишут высказывания горожан о моральном облике этой женщины. Если рассказанное мистером Элсуортом хотя бы частично справедливо, любой толковый адвокат запросто подорвет доверие судьи и присяжных к такой свидетельнице. Грустно и, вероятно, несправедливо, что насилие, совершенное для спасения чести девственницы, тотчас обрастает множеством смягчающих обстоятельств, в то время как при защите… ну, скажем, современной эмансипированной женщины от чересчур рьяного ухажера… Вы понимаете, почему я говорю об этом, мистер Сторз?
– Вы хотите сказать, мне это обойдется недешево.
– Вероятно, да, сэр. Не в пятьдесят тысяч долларов, это не Нью-Йорк, не Калифорния, а Вермонт, но все же в приличную сумму. В любом случае после разговора с этой женщиной я почувствую себя значительно уверенней. И чем быстрее он состоится, тем лучше.
– Я узнаю у нее по телефону, сможет ли она побеседовать с вами.
– Разумно начать с этого. А я тем временем свяжусь с адвокатом истца и потом обрисую вам ситуацию.
– Спасибо, мистер Ланкастер, – сказал Майкл.
Старик зашуршал бумагами, и Майкл вышел из комнаты; глаза его резало от сигарного дыма.
– Милый, – Эннабел угощала кофе сидевшего у нее в гостиной Майкла, – ну и впутала же я тебя в историю. Мне ужасно жаль. Но я правда ничего не видела. Я фактически потеряла сознание и не могу сейчас с уверенностью сказать, что видела нож. Конечно, я хотела бы сделать для тебя все, что в моих силах, но…
– Боюсь, у этого дела есть одна весьма неприятная сторона. На нее указал адвокат.
– Насчет меня?
Майкл кивнул:
– Если ты выступишь в качестве свидетельницы, противная сторона начнет копаться в твоем белье, притянет сюда твою репутацию…
Эннабел жестом остановила его:
– Достаточно. Я все поняла. Лыжный инструктор геройски защищает честь первой шлюхи города. Колонки с фамилиями джентльменов, пользовавшихся ее благосклонностью, отдельно список высокопоставленных лиц, известных политических деятелей, знаменитых горнолыжников, киноактеров и старшеклассников…
– Хватит. Не терзай себя.
– Не говоря уж, – продолжала Эннабел, – об эпидемии разводов, которая охватила территорию от Квебека до Палм-Бич, о разгневанных женах, мечтающих о солидных алиментах и пронюхавших, как развлекались в Грин-Холлоу их мужья…
– Забудь мои слова, – сказал Майкл, вставая. – Мы обойдемся без твоей помощи.
– Прости меня, Майкл. – Эннабел тоже поднялась. – Мне этого не вынести.
– Я понимаю.
Он поцеловал ее в щеку.
– Да, дружок, – сказала она, – теперь я вижу – что посеешь, то и пожнешь. Знаешь, Майкл, я думаю мне пора уезжать из Грин-Холлоу. Я и этот город уже порядком надоели друг другу.
Майкл остановился перед только что открывшимся баром. Надеясь на везение, он прошел через ресторанчик на задворки, чтобы еще раз поискать нож. Джимми Дэвис вместе с двумя рабочими из фирмы Элсуорта копали лопатами снег и разгребали наваленный хлам. Дэвис казался озабоченным.
– Мне звонил Хэб Элсуорт, он рассказал о субботнем происшествии, о том, что против тебя возбуждено дело, – объяснил Дэвис. – Мы пока нож не нашли, вероятно, нам и не удастся его разыскать, но даже если мы найдем его, я не уверен, что это серьезно тебе поможет. Здесь нужен другой подход. Есть у тебя минута?
– Даже целый день, – ответил Майкл.
– Зайдем внутрь.
Дэвис провел его в небольшую комнату рядом с кухней и закрыл за собой дверь.
– Я кое-что знаю о Барлоу, – начал Дэвис, – тебе это может пригодиться, если в Монтпилиере он начнет лезть в бутылку. Он толкач…
– Кто-кто?
– Ну, он торгует наркотиками. Марихуаной, героином, кокаином. Ты заказываешь, он достает. Мы донесем на него куда следует, его схватят с поличным, и тогда он уже не будет выглядеть на суде невинным ягненком.
– Если парень узнает, кто его заложил, – тихо произнес Майкл, – а чаще всего это становится известным, тебе несдобровать.
– Возможно.
– Эти молодчики шутить не любят.
– Знаю.
