— Пока что? — подталкивала его Люси.
— Пока мы вместе.
Люси застегнула последнюю пуговицу плаща, поставила воротник, прикрывающий ей уши.
— И как долго это будет?
Джеф драматично сглотнул.
— Не знаю, — ответил он.
— Назови срок, — настаивала Люси. — Два дня? Неделя? Несколько месяцев? Пять лет?
Джеф приблизился к ней, но не дотронулся до нее.
— Не злись. — Он говорил подавленно и уныло. — Я просто не могу вынести мысли о том, что… Послушай, мы можем встречаться постоянно. Я могу приезжать в город раз в месяц. И на праздники — день Благодарения, Рождество. Могу приезжать в Бостон почти на каждые выходные.
Люси кивнула, как будто воспринимала все это всерьез.
— Ага в Бостон. И в каких гостиницах мне останавливаться? Ритц? Копли? Или же в какой-то дыре для комивояжеров? Турин? Стетлер? И нужно ли мне при этом носить обручальное кольцо?
Джеф поднял руки, как бы защищаясь от ударов. — Люси, — взмолился он голосом мученика. — Не надо.
— И как мне представлять тебя в Бостоне? — безжалостно продолжала она. — Как моего сына? племянника? Старого друга?
— Не рисуй это в таких страшных красках, — начал злиться Джеф.
— И что по-твоему я должна говорить своему мужу? Некто, чьего имени нельзя называть, имеет причины возражать против…
— Прекрати, — сказал Джеф. — Существует много способов делать подобные вещи.
— Неужели? — иронично отозвалась Люси изображая тон приятного удивления. — Может, запишешь их все для меня. Как начинающий дипломат.
Будет прекрасной практикой для тебя, когда тебе нужно будет заявить протест Премьер министру Ирана или послать ноту в министерство Иностранных Дел Венгрии. Дорогой сэр! Довожу до вашего сведения, что на тело вашей жены были предъявлены претензии…
— Не издевайся надо мной, — прервал Джеф, теперь уже с угрозой в голосе. — И что по-твоему я должен сделать? — теперь он молил о пощаде. -Люси, дорогая, все было так хорошо до этого разговора. Ты что обвиняешь меня в том, что я хочу сохранить это все?
— Так хорошо. — Люси кивнула в знак ироничного согласия. — Они так хорошо любили друг друга — на каникулах, в дешевых гостиницах — и юноша всегда успевал на первую лекцию в понедельник утром.
Так ты понимаешь слово «хорошо»?
— О, Боже, — Джежф сник. — Я чувствую себя в западне. Если бы я был старше, стоял на ногах, имел свои собственные средства…
— И что тогда? — нападал Люси.
— Тогда мы могли бы уехать вместе, пожениться, жить.
Люси ответила не сразу. Затем прозвучал ее тихий успокаивающий голос. — Ты должен радоваться, — сказала она, — что ты молод, не стоишь на ногах, и что у тебя нет собственных средств. — Почему?
— Потому что я не уехала бы с тобой.
— Не говори так.
— И потом, — не унималась Люси. — Тогда ты винил бы себя, а не свою молодость и бедность. А это гораздо мучительнее. А как ты сможешь осенью, вернувшись в колледж, холодными вечерами рассказывать в общежитии о прекрасном времени, которые ты летом провел в домике своей сестры в горах. Я просто слышу твой рассказ, и заранее прощаю тебе, и даже немного завидую тому удовольствию, которое ты будешь при этом испытывать. Ты, наверное, скажешь: «Даже не знаю, что во мне такого, но замужние женщины определенного возраста, просто кидались мне на шею.
— Что ты пытаешься сейчас сделать? — спросил Джеф.
— Пытаюсь объяснить тебе, что лето — это лето. Что гостиницы закрываются. Коттеджи забивают досками от снега. Озеро замерзает. Птицы улетают на юг. Дети возвращаются в школу, а взрослые к… К заботам по хозяйству, к бриджу по вечерам, к несовершенству, к надежной реальности. Теперь лицо Джефа в прощальных лучах холодного солнца выглядело просто ошарашенным.
— Ты не любишь меня, — сказал он.
Люси подошла к нему, нежно улыбаясь. — И даже в этом ты не прав, сказала она. Она осторожно взяла его подбородок в свою ладонь и поцеловала его. Отпустив его, Люси отвернулась со словами:
— Не печалься, малыш. Осталось еще две недели лета.
Джеф шагнул вслед за ней, потом остановился, увидев Тони выходящего из тени деревьев, и медленно бредущего через лужайку по направлению к дому. Люси тоже увидела ребенка и сбежала с крыльца навстречу ему. Тони остановился и без всякого выражения посмотрел на мать и Джефа. В сером свете он казался усталым и бледным.
— Привет, Тони, — сказала первой Люси. — Где ты был до сих пор?
— Так нигде, — ответил Тони. Он старался избежать прикосновения матери, когда взбирался на крыльцо.
— Как поход? — спросил Джеф.
— Нормально, — ответил Тони. Он прислонился к стене веранды и посмотрел на Джефа. — Как твой зуб?
— Нормально, — в тон ему сказал Джеф.
— Тебе понравилось кино сегодня? — обратился Тони к матери. — Что там шло?
— Я… Я не ходила в кино, — сказала Люси. — Оказывается, они уже показывали этот фильм на прошлые выходные.
— А, — сдержанно и вежливо отреагировал мальчик. — А куда же ты ходила?
— Прошлась по магазинам, — сказала Люси. — Смотрела антиквариат.
— Ты что-то купила? — поинтересовался Тони.
— Нет. Все очень дорогое. Я просто посмотрела. Мы с Джефом пойдем в отель чего-нибудь выпить. Пойдешь с нами? Ты можешь взять Колу.
— Мне не хочется пить, — сказал Тони.
— Ну и что? Пойдем все равно, — предложила она еще раз.
— Я не хочу пить, — повторил Тони.
Люси подошла к нему и пощупала лоб.
— Ты здоров?
Мальчик увернулся.
— Со мной все в порядке, — ответил он. — Я просто немного устал, уклончиво объяснил он. — Поход ведь. Я не спал днем. Наверное, я пойду прилягу на пятнадцать минут. — Потом, испугавшись, что мать начнет суетиться вокруг него, он широко и бесхитростно улыбнулся ей. — Эти походы такие тяжелые, — сказал он. — Увидимся позже. — Он пошел в дом и лег на кровать. Так он и лежал неподвижно, с открытыми глазами, потом услышав, как мама с Джефом прошли под окном его спальни, направляясь в бар, он медленно досчитал до пяти, пошел в гостиную и набрал номер телефона отца в Хартфорде.
Глава 11
Машина, подъехавшая к коттеджу, была забрызгана грязью с серыми разводами на ветровом стекле, которое матово отражало свет фар и мокрый блеск стволов. Оливер остановил машину и некоторое время замер за рулем, отдыхая после долгой езды по мокрой дороге. В домике горел свет, но никакого движения внутри не было заметно. Оливер вышел из машины, захватив с собой дождевик и небольшую сумку с походными принадлежностями, которую он перед отъездом бросил на заднее сиденье машины. Он вошел через крыльцо. Комнаты были пустыми. Слышался только стук дождя, стекавшего с тополей, разросшихся над домом. На столе в центре комнаты были разбросаны газеты, на диванчике лежала перевернутая открытая книга. На шахматной доске в беспорядке стояли фигуры, две-три из них упали на пол. Ваза с пионами на камине роняла лепестки, которые плавно опускались на каминный коврик.
