– Не мог бы ты заткнуться, Морис? – спросил Деймон, извлекая из кармана брюк монету. – Если ты меня еще хоть раз назовешь добрым другом, я сломаю тебе челюсть. Бросаю. Говори.
– Решка, – заказал Фицджеральд.
Деймон закрутил монету, поймал ее на ладонь и на десять секунд прикрыл другой рукой. Когда он убрал руку, Фицджеральд нагнулся, чтобы узнать свой жребий.
– Орел. Я проиграл, и я остаюсь, – сказал он. – Таков жребий. Допустимые потери, как изящно выражаются военные, планируя операцию, которая будет стоить лишь каких-то восемнадцать тысяч жизней. Прости меня, Роджер.
Деймон бросил монету в сторону Фицджеральда. Тот не сделал ни малейшей попытки ее поймать, и она, отразившись от его лба, упала на пол.
Деймон отправился к себе паковать вещи. Много времени на это не потребовалось, и, выходя из комнаты, он услышал, как Фицджеральд распевает под душем, готовясь к вечернему спектаклю.
Антуанетта спит на дне морском, подумал Деймон и перешел со своим стаканом в конец стойки, так как в заведение ввалилась группа мужчин. Пришедшие принялись громогласно обсуждать достоинства какого-то телевизионного шоу. Один из них оказался спонсором постановки, второй – рекламным агентом, остальные тоже так или иначе были связаны с телевидением.
На дне морском… думал Деймон. Интересно, есть ли кораллы в Ирландском море? Антуанетту он никогда с тех пор не видел, рана давным-давно затянулась, а ее бегство позволило ему жениться на Шейле – святой женщине, возлюбленной, ставшей с течением времени самым надежным другом. Получилось так, что Морис оказал ему услугу, но в то время ни он сам, ни Фицджеральд этого не знали. Еще до прощальной вечеринки, на которую Деймон был приглашен, но не пошел, он получил письмо от Фицджеральда. Человек, некогда бывший его другом, писал:
«Прости меня. Я люблю тебя как брата, а я, поверь, не из тех, кто треплет слово «брат» всуе. Но удел всех братьев – предавать друг друга без зазрения совести. Вспомни хотя бы Каина. Будь счастлив. И надеюсь, когда встретимся в следующий раз, мы сможем обнять друг друга».
Что же, сегодня как раз и состоялась эта встреча, и если бы Деймон был человеком, который привык к подобному выражению чувств между мужчинами, то обязательно бы обнял своего старинного вероломного друга. Когда Морис придет завтра на ужин, можно будет напомнить ему об этом письме и обнять его.
К этому времени виски уже начало оказывать на него действие, окружающий мир стал погружаться в легкий туман, и Деймон, сам не зная почему, решил повторить одну строфу «Плаванья в Византию». Однако споткнувшись на первых словах и поняв, что забыл середину, он глупо хихикнул, но тут же, стараясь придать своему голосу величайшее достоинство, бросил бармену:
– Счет, пожалуйста.
Находясь «под воздействием винных паров», как когда-то выразился Морис, он забыл автоответчик на стойке бара. В этот момент он не думал ни о Заловски, ни о лейтенанте Шултере.
Деймону так и не представилось возможности обнять Фицджеральда. Развернув утром «Нью-Йорк таймс», он на первой странице увидел фотографию Мориса и рядом с ней заметку: «Умер Морис Фицджеральд, известный актер, чья карьера более сорока лет успешно развивалась на американской, а позже на английской сцене. С ним случился инфаркт в тот момент, когда он обедал в ресторане в обществе театрального продюсера мистера Натана Брауна. Мистер Фицджеральд потерял сознание, был доставлен в карете «скорой помощи» в больницу «Ленокс-Хилл» и там, не приходя в себя, умер».
Деймон, положив газету на стол рядом с кофейной чашкой, уставился невидящим взглядом на дом за окном на противоположной стороне улицы. Затем он склонил голову и прикрыл глаза ладонью.
Шейла, сидевшая за столом напротив Деймона, сразу поняла по выражению лица мужа, что случилось нечто весьма серьезное.
– В чем дело, Роджер? – встревоженно спросила она. – С тобой все в порядке? На тебе лица нет. Ты вдруг страшно побледнел.
– Морис умер сразу после нашей вчерашней встречи.
– Бедняга, – произнесла Шейла.
Она протянула руку, взяла газету с его конца стола, бросила взгляд на небольшой заголовок в нижней части первой полосы и, пробежав глазами заметку, сказала:
– Ему было всего шестьдесят пять.
– Столько же, сколько и мне, – ответил Деймон. – Время собираться в дорогу.
– Не смей так говорить! – резко бросила Шейла. Деймон чувствовал, что вот-вот разрыдается. Чтобы справиться с эмоциями, он выдал отвратительную шутку.
– Что же, – сказал он, – Морис, таким образом, лишил себя превосходного ужина, который предстоял ему сегодня.
Глава 9
Придя на работу, он первым делом принес извинения Оливеру за вчерашнюю вспышку.
– Каждый время от времени имеет право проявить чувства, – ответил Оливер, которого извинения Деймона вогнали в краску. – Шейла казалась такой встревоженной, а если сказать по правде, то и я начал беспокоиться. – По-детски улыбнувшись Деймону, он добавил: – Небольшая вспышка ярости очищает атмосферу.
– Что же, – усмехнулся Деймон, – Шейла теперь знает все или по крайней мере все, что известно мне. Поэтому в ежедневных сводках о состоянии дел в конторе больше нет необходимости.
Деймон произнес эти слова без нажима, но Оливер все понял.
– Как прикажете, босс, – сказал он. – «Омерта», как говорят на Сицилии. Закон молчания. Но если тебе когда-нибудь потребуется моя помощь…
– Спасибо, – прервал его Деймон, – со мной все в полном порядке.
Затем Деймон отыскал в справочнике номер телефона Натана Брауна, театрального продюсера, и позвонил ему. Ждать ответа пришлось довольно, долго.
– Прошу прощения, мистер Деймон, что вынуждаю вас терять столько времени, – сказала секретарша, когда он назвал свое имя (судя по голосу, женщина была в полном смятении, и казалось, она вот-вот разрыдается): – Здесь с утра такое творится… Похоже, весь мир нам звонит. Вы можете представить, что происходит. Соединяю вас с мистером Брауном.
Раздался щелчок, и на противоположном конце провода возник мистер Браун.
– Последние его слова были о вас, – вспомнил Браун. – Он сказал буквально следующее: «Перед самым ленчем я встретил прекрасного старого друга. Это доброе предзнаменование. Вы не знакомы с Роджером Деймоном?…» Прежде чем я успел ответить, он начал валиться со стула. Это было ужасно. Я хотел поддержать его, но не смог, и он оказался на полу. В ресторане вдруг стало тихо, как в могиле, и, наверное, официант вызвал «скорую», потому что я услышал сирену, как мне показалось, всего через несколько секунд, хотя в тот момент это меня удивило. Я утратил чувство времени. Медики делали все что могли, но ничего не помогало, и они его унесли. Это ужасная потеря для всех нас… Такой прекрасный и талантливый человек.
