Теперь слова эти звучали как насмешка. Арчер подумал, мысленно возвращаясь в аудитории колледжа, что они очень похожи на речи, которые произносились ораторами в законодательных собраниях южных штатов накануне сецессии.
[51]
Та же риторика, такая же мертвая. А прошло-то всего четыре-пять лет.
— И люди, которые громче всех кричали о коммунистической угрозе, казались такими странными. — Арчер изо всех сил старался не упустить нить. — Они называли Рузвельта красным. Они говорили, что Трумэн стремится насадить в Америке коммунизм. И любого, кто считал, что за час шахтерского труда надо платить на пять центов больше, или полагал, что Франко далеко не джентльмен, они называли предателями… И этот журнал… «Блупринт»… Он всегда обрушивался на либералов, стремился растоптать людей безо всякого намека на суд или хотя бы объективное расследование. Поневоле возникало ощущение, что они занимаются грязным делом… А с другой стороны, вдруг выяснилось, что американцы продают русским атомные секреты… Откровенно говоря, меня это удивило. Наверное, мне можно поставить в укор мою наивность. Я до сих пор не считаю, что кто-то из знакомых мне коммунистов мог пойти на такое. Может, миссис Покорны… — Помолчав, Арчер добавил: — Даже в этом я не уверен. Я общался с ней десять минут, не больше. Как мне представляется, есть два вида коммунистов… Заговорщики, полностью отдающие себе отчет в том, что они предают страну, и те, кому внушили, что цель коммунистов — реформы, направленные на создание более равноправного общества. С заговорщиками следует разбираться по всей строгости закона. С прочими… — Он пожал плечами. — Полагаю, мы должны уживаться с ними. Пока они не нарушили закон, мы обязаны считать, что они ни в чем не виновны, а потому обладают теми же правами, что и остальные граждане, в том числе за ними остается право зарабатывать на жизнь…
Мистер Сандлер что-то буркнул. Как истолковывать это бурчание, Арчер не знал. Мистер Сандлер искал место для парковки и, похоже, забыл про существование режиссера. Арчер откинулся на спинку сиденья, чувствуя, что говорил сбивчиво, неубедительно, но при этом он понял, что впервые в жизни ему удалось сформулировать свою позицию. Собрать и выстроить в цельную картину путаные, зачастую противоречивые мысли, впечатления от общения с коммунистами, различные чувства, которые вызывали эти люди. «По крайней мере, — думал Арчер, — теперь у меня есть печка, от которой можно танцевать. О чем бы ни думал Хатт, что бы ни делал Сандлер, я смогу определить свою позицию на этой эмоциональной карте».
Мистер Сандлер нашел пустое место у тротуара и ловко втиснул свой «форд» между двумя другими легковушками.
— Слишком много машин на улицах, — пожаловался он, — вынимая ключ зажигания. — Без всяких на то причин. Если не считать того, что женщинам нечего делать дома. Поэтому они садятся в машины, создают пробки на улицах, занимают места для парковки. — Он вылез из машины. Арчер последовал его примеру, подождал, пока мистер Сандлер обойдет «форд» и присоединится к нему.
— До клуба один квартал. — Они зашагали по тротуару. — Сегодня нам еще повезло. На днях мне пришлось пройти девять кварталов.
Мистер Сандлер так шустро перебирал ножками, что Арчер едва поспевал за ним. Он думал о том, какие мысли роятся сейчас в голове спонсора. Очевидно, мистеру Сандлеру хотелось как можно больше узнать о тех, кто работал в программе, в том числе и о нем, Арчере. Очевидно, для принятия решения мистеру Сандлеру не хватало тех сведений, которые сообщил ему Хатт. Это вселяло надежду. «Похоже, старик готов пойти на компромисс, — думал Арчер, — иначе он не стал бы тратить на меня столько времени».
У двери цветной мужчина взял их пальто. Из маленького бара, примыкающего к холлу, доносилось такое приятное позвякивание кубиков льда. Во рту у Арчера пересохло, ему хотелось выпить, но мистер Сандлер лишь сунулся к бар, пробормотав:
— Хочу посмотреть, кто там сидит. — Мгновение спустя он повернулся к Арчеру: — Слава тебе, Господи. Редкий случай — моего сына в баре нет. — Потом он подхватил Арчера под локоток и повел в обеденный зал. Указал на лестницу, ведущую на второй этаж. — Когда-то здесь играли в покер. По самым большим в Пенсильвании ставкам. В стародавние времена. Теперь не играют. Дух прошлого выветрился. Нынче сюда приводят жен. — Он мотнул головой в сторону мужчины и женщины, которые как раз в тот момент входили в обеденный зал.
Народу там было немного, и мистер Сандлер провел Арчера к маленькому столику в углу, подальше от других посетителейклуба. Когда они проходили по залу, мистер Сандлер раскланивался и здоровался с людьми, сидящими за столиками. В основном это были солидные мужчины средних лет, судя по всему, тоже бизнесмены.
— Привет, Чарли, — поздоровался мистер Сандлер со старшим официантом, который подошел к их столику. — Есть сегодня жареные устрицы?
— Да, сэр.
— Я похвалил их мистеру Арчеру. Моему другу. Проследи, чтобы их приготовили по высшему классу. Мистер Арчер из Нью-Йорка и знает толк в устрицах. Он ест в лучших ресторанах. Во всяком случае, может есть, учитывая те деньги, которые ему платят. — Мистер Сандлер улыбнулся. — Мне тоже устрицы. Что будете пить, мистер Арчер?
— «Старомодный»
[52]
с бурбоном, пожалуйста.
— Два, Чарли. И никого не сажай рядом с нами, хорошо? Нам надо поговорить о делах.
— Разумеется, мистер Сандлер. — Официант направился к бару.
— До пятидесяти лет я не брал в рот ни капли. — Мистер Сандлер усмехнулся. — А потом услышал, как владелец гостиницы в курортном городке сказал, что не любит пускать к себе евреев, потому что они не пьют, а всю прибыль дает ему бар. Я подумал, что это разумный довод, тут же потянулся к бутылке и до сих пор не могу оторваться. — Вновь улыбка. — Самый приятный способ борьбы с антисемитизмом, изобретенный человечеством. Вы знали, что я еврей, не так ли?
— Да, — ответил Арчер, ему сразу стало очень неуютно.
— Нос. — Мистер Сандлер похлопал себя по носу. — С каждым годом он становится все длиннее. Растет и растет. Отличительная черта избранного народа. Видели посмертную маску Наполеона?
— Нет. Вроде бы нет.
— Нос у него чуть ли не доставал до подбородка. Мало ему было других забот. Для тщеславного человека просто беда. Часто задавался вопросом, а что думал Наполеон, когда смотрелся в зеркало на острове святой Елены. Теперь, полагаю, вы хотели бы услышать мое мнение.
— Да, — кивнул Арчер. — Естественно.
— А что бы вам хотелось услышать от меня? — Мистер Сандлер наклонился вперед, пристально всмотрелся в режиссера.
— Полагаю, мне бы хотелось, чтобы вы сказали, что я могу вернуться к прежней системе подготовки шоу. Нанимать тех, кто работает на повышение рейтинга программы, и увольнять тех, кто этот рейтинг снижает.
