Удивительно, думал Арчер, даже угрожая, Хатт говорит параграфами. Он посмотрел на тщедушного человечка по другую сторону стола и понял, что все каналы связи между ними перерублены. Говорить было не о чем. Арчер развернулся на каблуках и вышел за дверь. Когда он проходил мимо мисс Уолш, та вскинула на него глаза, блеснув потным лбом.
Стоя в телефонной будке в холле, Арчер прислушивался к длинным гудкам и поглядывал на проходящих мимо людей. Мужчины средних лет с заметным брюшком, стенографистки в очках, посыльные с пакетами, в которых стояли картонные контейнеры с кофе. У всех на лице спешка, словно они с нетерпением ждут, когда часы отмерят половину шестого. Наблюдая за ними, Арчер дал себе зарок следить за выражением собственного лица. Прежде всего за ртом. Губы сразу все выдают. Особенно у женщин. Одна за другой они проходили мимо, не замечая взгляда стороннего наблюдателя. И Арчер назвал бы их хорошенькими, если бы на их юности и красоте не лежала печать раздражительности, жалости к себе, разочарования, голода. Всегда ли так было, задался вопросом Арчер, или печать эта обусловлена временем и местом, Нью-Йорком и 1950 годом?
Гудки сменились щелчком, послышался голос Вика:
— Вик, это Клемент.
— Имя мне знакомо.
Арчер улыбнулся:
— Как дела?
— Корь по-прежнему имеет место быть. Я как раз на распутье. Думаю, то ли мне поспать, то ли оплатить счета за последний месяц, то ли прогуляться к киоску и купить вечернюю газету. А что делается в твоих краях?
— Ты по-прежнему в деле, — ответил Арчер. — Американская общественность не лишится возможности слышать твой нежный голосок.
— О… — Последовала долгая пауза. — Премного благодарен. Как тебе это удалось?
— Я съездил в Филадельфию и поговорил со спонсором.
— Ты, должно быть, произнес потрясающую речь. — В голосе Вика чувствовалось смущение. — Я очень сожалею, что не слышал этот бриллиант ораторского искусства.
— Я практически ничего не сказал. Говорил только он. Его жена видела тебя на какой-то вечеринке…
— Я ее помню, — подтвердил Вик. — Весом под двести фунтов и с лысиной на макушке.
— О ней ты должен говорить только хорошее. Ты ее совершенно очаровал.
— Потрясающая дама. Ей нельзя худеть ни на фунт. Однако едва ли ее впечатления заставили старика изменить свое мнение.
— Пожалуй, что нет. — Арчер уже жалел, что затеял этот разговор по телефону. — Я рассказал ему о «Серебряной звезде» и ранении.
— Ага. Патриот прослезился?
— Его сына убили в Тунисе. — Арчеру не нравилась та легкость, что звучала в голосе Вика.
— На следующую передачу я приду в парадной форме, со всеми регалиями и начищенным карабином.
— Это еще не все, Вик. Я пересказал ему все то, что услышал от тебя.
— То есть поручился за меня?
— Можно сказать, что да.
— Да ты меня просто балуешь. — Арчер уловил в голосе Вика нотку нежности.
— Перестань. — Арчеру хотелось побыстрее закончить этот разговор.
— А как насчет Хатта? Он проявил себя джентльменом?
— Не совсем. Ему пришлось прервать отпуск и вернуться в Нью-Йорк из Флориды.
Вик хохотнул.
— Печально. Очень печально. — Тут его голос стал серьезным. — Как насчет остальных?
— Расскажу при встрече.
— Не столь удачно?
— Не столь, — признал Арчер.
— Отныне будешь более предусмотрительным. Нанимай только тех характерных актрис, которые награждены «Пурпурным сердцем».
На мрачную шутку Арчер предпочел не реагировать.
— Когда мы увидимся?
— Сегодня, в половине шестого. Мы с Нэнси поедем с вами на спектакль, в котором играет Джейн. Нэнси и Китти обо всем договорились. Поедем на моей машине. По пути завернем в какой-нибудь ресторанчик и поужинаем.
— От спектакля многого не жди. — Арчер заранее защищал Джейн. — Я слышал, как в воскресенье она читала свою роль. В самых многообещающих молодых дарованиях ей числиться рано.
Вик рассмеялся:
— Не волнуйся, папаша. Я приму во внимание возраст, вес и состояние поля. До встречи. Еще раз спасибо за Филадельфию.
— Спасибо — это маловато. Я возьму с тебя половину стоимости проезда.
Вик смеялся, кладя трубку на рычаг. Арчер выудил из кармана несколько монет. Одним звонком меньше, сказал себе Арчер. Пусть он самый легкий. Пора переходить к трудным. Он набрал номер Атласа.
На другом конце провода трубку не снимали. После пяти гудков Арчер повесил трубку и с облегчением выдохнул. Атлас, решил он, подождет до репетиции в четверг. Арчер вновь бросил десятицентовик в щель и позвонил Элис Уэллер.
Когда она сняла трубку, Арчер спросил, может ли он заехать к ней.
— Знаешь, я обещала Ральфу, что отведу его на каток, и мы уже были в дверях, когда зазвонил телефон…
— Где находится каток? — Арчеру хотелось как можно скорее ввести Элис в курс дела.
— В Рокфеллеровском центре,
[55]
— ответила Элис. — Ему нравится, когда я наблюдаю за ним, и я…
— Я сейчас в городе. Надеюсь, Ральф не будет возражать, если его мать побеседует со старым другом, пока он будет вычерчивать восьмерки, не так ли?
— Я чувствую, Клемент, ты надо мной смеешься. Но так уж вышло, что по вторникам после школы мы ходим на каток…
— Ты тоже катаешься?
— Иногда. — Она хихикнула. — Ты думаешь, это глупо?
— Разумеется, нет. Коньки возьми с собой. Я уложусь в пятнадцать минут. — Арчер взглянул на часы. — Сейчас половина четвертого. К четырем ты подъедешь?
— Мне бы не хотелось нарушать твои планы, Клемент, — затараторила Элис. — Если ты предпочтешь подъехать ко мне, я уверена, Ральф поймет…
С другого конца провода донеслись приглушенные голоса. Арчер не сомневался, что Ральф стоит рядом и всем своим видом показывает, что никак не может понять, почему ему нужно отказываться от катка.
— Перестань, Ральф, — разобрал он слова Элис. — Я разговариваю с мистером Арчером…
— В четыре часа, — крикнул Арчер. Его раздражала готовность Элис к самопожертвованию. — У входа. — Он повесил трубку, прежде чем Элис успела что-то ответить.
Имея в запасе полчаса, Арчер неторопливо зашагал по Пятой авеню, разглядывая витрины, стараясь не думать о разговоре с Хаттом и его последствиях. Проходя мимо магазина мужской одежды, он вспомнил о том, что его приглашали на примерку нового костюма: Китти сказала ему об этом на прошлой неделе. Ателье «Таг бразерс» находилось лишь в двух кварталах от магазина, и Арчер прибавил шагу.
