– Не вздумай кому-либо рассказывать, что
ты у меня работала, – отрезала Ожешко.
– Но почему?
– Я так хочу! – рявкнула Альбина
Фелицатовна. – Усекла?
– Понимаете, – попыталась ее
урезонить няня, – сейчас без рекомендации никуда не устроиться.
– Не моя это печаль.
– Хорошо, я поняла, но только скажите
хоть словечко, – взмолилась Настя, которую не отпускала тревога.
– О чем?
– Павлуша где устроился? Сердце
неспокойно.
Альбина Фелицатовна вдруг захихикала.
– Вот поэтому я рекомендаций тебе не дам,
совсем с ума сошла, я давно за тобой странности замечала, несешь дурь всякую, в
маразм впала. Где же Павлу быть? Дома он, вернее, сейчас на занятиях.
– Как?!
– Совсем плохая, – вздохнула Альбина
Фелицатовна, – чему удивляешься?
– Но.., был скандал.., вы.., он.,. –
забормотала няня.
– Хватит идиотничать, – оборвала
хозяйка няньку, – ничего такого не случилось, тебе все привиделось.
Еще две недели Настя маялась бессонницей, а
потом решила все же тайком наведаться вечером во двор Ожешко и попытаться
узнать – дома ли Павлик.
Вполне вероятно, что юноша вернулся домой и
помирился с Альбиной и теперь они не хотят, чтобы Настя работала у них.
Свидетели скандалов, таких, когда выплескивается вся правда, никому не нужны.
Настя и не претендовала на возвращение на службу, ей, любившей воспитанника,
хотелось просто знать, что с ним все в порядке.
Около одиннадцати вечера Настя подошла к
зданию и уставилась на окна квартиры Ожешко. В спальне Альбины горел свет, но в
остальных комнатах было темно.
Тревога царапнула няньку за сердце, Павлик
никогда не задерживался в городе позже девяти, но сейчас, похоже, бывшая
хозяйка сидит одна.
– Настя! – раздалось за спиной.
Никифорова, полагавшая, что двор пуст, вздрогнула,
обернулась и чуть не застонала, ну надо же было так вляпаться, налететь на
главную местную сплетницу.
– Ты как себя чувствуешь? –
осведомилась Варвара Михайловна. – Вышла из больницы?
– Откуда?
– Да ладно, – отмахнулась
Варвара, – мне можно правду сказать, я никому не разболтаю, со всяким
случиться может, тем более после такого переживания, Альбина-то молодцом
держится, но она кремень.
Нянька в легком обалдении слушала Варвару
Михайловну, и мало-помалу ей стало ясно, что произошло. Альбина Фелицатовна
сообщила всем, что Павлик умер, а Настя попала в сумасшедший дом, не сумела
справиться со стрессом и тронулась умом.
– Парень жив, – закричала
Никифорова, – он ушел из дома.
– Да, да, конечно.
– Поругался с матерью.
– Точно, точно.
– Но он вернется.
– Ага.
– Вы мне не верите!!!
Варвара Михайловна по-птичьи склонила голову
набок.
– Настенька, может, тебе лучше еще в
больничке отдохнуть. Извини, но Альбина принесла в домоуправление свидетельство
о смерти, его ей в деревне выдали, в сельсовете.
Нянька вздохнула и, не попрощавшись, ушла, она
поняла, что Альбина Фелицатовна успела выдать всем свою версию произошедшего,
как всегда, объявила сына мертвым и попросту купила нужную бумагу.
* * *
Дочь Насти замолчала, я тяжело вздохнула.
– Да уж, некрасиво она с вашей мамой
поступила, та ей верой и правдой служила, тайны ее хранила и что получила
взамен? Черную неблагодарность! Ее выгнали на улицу!
Настенька покраснела.
– Вы до конца не дослушали! Мама пыталась
пристроиться на работу, но безуспешно. Возраст уже немолодой, рекомендаций нет,
специального образования тоже. Но потом ей повезло, нашлась приличная семья без
особых заморочек, у них младенец был, и мамулю брали, но с одним условием:
сообщить телефон последних хозяев.
И Никифорова дрогнула, номер написала, но
предупредила:
– Я честный человек и у достойных людей
работала, только Альбина Фелицатовна очень просила ее не беспокоить.
Нянька наивно надеялась, что будущим хозяевам
хватит этой информации, но наниматели моментально связались с Ожешко, и когда
на следующий день Настя явилась на работу, ее встретили чуть ли не с кулаками.
– Понимаем теперь, отчего у вас
рекомендаций нет! – кричала мама малыша.
– Ты в психушке сидела, – подхватил
отец, – сумасшедшая баба, клевещешь на хозяев.
– Нам все про тебя Альбина Фелицатовна
рассказала, – брызгала слюной хозяйка, – мы в курсе твоих выходок.
Няня попыталась оправдаться, но ее не стали
слушать, вытолкали взашей.
– Понимаете, какая Альбина дрянь? –
возмущалась сейчас Настенька. – Оговорила маму! Я очень рада, что Ожешко
так плохо закончила! Вы теперь напишите про нее статью, пусть люди узнают, что
за гадина была Альбина Фелицатовна! Эти несчастные дети! Она их вышвырнула вон:
и Валю, и Павла. Ну ладно, Павел был приемный, непонятно, зачем его Евгений
усыновить надумал, но Валя-то родная, и о Диме Альбина не плакала! Вот гнида!
Вы согласны?
– В принципе, да, – кивнула
я, – скажите, Павел не объявлялся?
– Нет, – поджала губы Настенька.
– Не звонил няне, не интересовался ею?
– Абсолютно! Очень похож на Альбину
Фелицатовну, – подвела итог Настя, – хоть и не родная кровь, да рядом
текла, неблагодарный мальчишка! Моя мать его воспитывала, нежней родной мамаши
была, душу в него вложила, а Павел о ней ни разу не вспомнил. Мама до конца
жизни тревожилась о парне, а тому недосуг было номер набрать. Вот какие люди
бывают!
– Вы не знаете случайно координат
Каролины Карловны?
– Откуда бы!
– Действительно, – пробормотала я.
– Хотя она сюда звонила.
– Да? Зачем?
– Понятия не имею, – дернула плечом
Настя, – снимаю трубку, а там голос пожилой: «Позовите Анастасию
Никифорову, скажите, что Каролина Карловна просит».
Девушка сразу поняла, что незнакомка хочет
поговорить с матерью, и ответила:
– Она умерла.
