Зося, родив сына, была крайне разочарована,
она мечтала о маленькой трогательной девочке, а появился мальчик, и, очевидно,
он вырастет таким же солдафоном, как и отец. Зося боялась властного,
неулыбчивого, моментами очень злого Карла, муж обращался с женой, как с рядовым
срочной службы: «Принеси, подай, пошла вон». Никаких нежностей, романтических
ужинов, прогулок при луне и поцелуев на ночь он не признавал. Впрочем, на отдых
в Крым они ездили вместе, но на пляже Карл спал, в номере потом читал газету,
жене мог за сутки не сказать ни слова.
Может, супруга и примирилась бы с такой
жизнью, имей она хорошую профессию, работала бы спокойно, шагала по служебной
лестнице, реализовывалась на производстве. Но Зосенька ничего не умела да и не
хотела делать, проводив мужа «в присутствие», она принималась драить квартиру,
потом бежала на рынок, готовила обед, и так изо дня в день, словно раб на
галере, гребла веслами быта. Ясное дело, что через пару лет на Зосеньку
навалилась тоска, из ее глаз по каждому поводу и без оного лились слезы.
Обратись Зося с такими симптомами к врачу
сегодня, ей бы незамедлительно поставили диагноз «депрессия» и начали бы лечить
таблетками, но в годы ее молодости такого недуга не знали, а женщин, рыдающих
от скуки, называли истеричками. Карл исправлял настроение супруги оплеухами,
если видел на ее хорошеньком глуповатом личике кислую гримаску, мигом отсыпал
благоверной порцию затрещин, приговаривая:
– С жиру бесишься! Вот моя мать
двенадцать детей родила, ей ныть некогда было.
Зосенька, у которой никак не получалось забеременеть,
заливалась слезами, и тогда ласковый муж отволакивал ее в ванную и, включив
ледяную воду, говорил:
– Холодный душ – первое лекарство от
истерик.
В конце концов жена перестала пускать слезы в
присутствии мужа, а потом родился Яков. Взглянув на конверт с тихо сопящим
новорожденным, Карл впервые похвалил жену:
– Хорошо, – заявил военный, –
теперь есть продолжатель династии, будет таким, как я, главное, ты не избалуй
парня!
Услышав слова супруга, Зося чуть не упала в
обморок. Еще один солдафон на ее несчастную голову! Через пятнадцать лет по
квартире будут ходить два Карла и покрикивать на нее: «Подай, принеси, пойди
вон!»
От подобной перспективы несчастной стало
плохо, она так хотела милую, нежную, ласковую девочку, а кто родился?
Став счастливым отцом, Карл не изменил своим
привычкам, дома его по-прежнему никогда не было, Хованский дневал и ночевал на
службе, а Зося воспитывала мальчика. И делала она это весьма оригинально.
До трех лет Яшеньку обряжали в платьице и
кружевные фартучки.
Белокурые вьющиеся волосы мальчика она не
стригла, и Яшенька был очень похож на девочку. А еще Зося не поощряла игры со
сверстниками во дворе, ребята могли научить ее мальчика всяким гадостям. Яша в
основном сидел дома, читал книжки, занимался музыкой, склеивал модели, потом,
уже в школе, увлекся радиоделом. Одноклассники его не любили, тихий,
изнеженный, плаксивый мальчик при любом намеке на обиду жаловался маменьке,
Зося прилетала в школу и коршуном заклевывала того, кто посмел криво глянуть на
Яшеньку. А вот учителя, наоборот, обожали мальчика, он не доставлял им никаких
забот, отлично учился, примерно вел себя и на всех школьных вечерах безотказно
играл на пианино. Но, как ни странно, у Яши имелись явные способности к
математике и физике, и он подумывал о мехмате. Зося была против, она мечтала
видеть сына у рояля, в черном фраке, вокруг море цветов и восторженные крики
поклонниц, а в первом ряду сидит она, счастливая мать, всегда сопровождающая
своего сыночка.
Когда Яше исполнилось тринадцать лет, Зося
родила Каролину. Малышка появилась на свет болезненной, из роддома ее перевезли
в детскую больницу, мать отправилась вместе с новорожденной, Карлу впервые в
жизни пришлось заботиться о сыне. Ничтоже сумняшеся папаша отправил парнишку в
лагерь, военизированное учреждение при своей работе. Яша, сдерживая слезы,
подчинился отцу.
Только в конце августа Зося вернулась домой
вместе с Каролиной. Карл ни разу не навестил супругу, не написал ей записки, не
принес цветов или конфет. Жена не удивилась, она уже привыкла к полнейшему невниманию
со стороны мужа. Впрочем, некоторое недоумение все же присутствовало в душе,
потому что накануне выписки она позвонила домой и сообщила:
– Нас можно забрать завтра после полудня.
– Сама доберешься! – рявкнул муженек
и швырнул трубку.
Согласитесь, это уже было слишком.
Не успела Зося перешагнуть порог квартиры, как
к ней с рыданиями кинулся Яков. Мать обомлела, сын выглядел, словно
заключенный: наголо бритый, худой, даже тощий, весь в синяках.
– Деточка, – прошептала Зося, –
а где твои волосики?
Подросток заплакал еще пуще, а из спальни
вылетел Карл и заорал:
– Волосики! Волосики! Что ты сделала с
парнем, дура!!!
Потом суровый военный разразился матом
вперемешку с угрозами. Проснулась Каролина, Зося хотела покормить
новорожденную, муж вырвал ребенка из ее трясущихся рук и завизжал:
– Этого не дам.
– Она девочка, – шепнула Зося.
– Все равно!!! – вопил Карл, тыча в
жену кулаком. – Разведусь, детей отберу…
В конце концов Зося, не выдержав ора и битья,
свалилась без чувств. Пришла в себя она уже в больнице, на следующий день врач
ввел в палату Карла и сказал:
– Объясните жене свои претензии спокойно,
иначе я сообщу вам на службу о произошедшем.
Хованский сверкнул глазами, но буркнул:
– Ладно, оставьте нас вдвоем.
Доктор повернулся к Зосе:
– Вот звонок, если муж снова станет вас
бить и пугать, немедленно меня вызывайте, я сразу приду.
Зося моргнула. До сих пор ей не приходило в
голову, что можно кому-то пожаловаться, и хама-мужа приструнят. Карл
побагровел, но снова сдержался, а потом, когда эскулап ушел, он на удивление
спокойно объяснил жене причину гнева.
