Игра чужими масками
Сегодня самый популярный автор детективов в России –
женщина. Александра Маринина неоспоримо занимает первое место на рынке
бестселлеров. Недалеко от нее стоит Полина Дашкова, а потом ряд других авторов-женщин.
Некоторые критики уже поспешили охарактеризовать романы Марининой терминами
«женский детектив» и «черный женский роман». Насколько эти определения
правильны и какую роль играют гендерные признаки в поэтике романов Марининой –
вот что нас интересует в данной статье.
В романах Марининой всегда присутствует первый параметр
«женской прозы», а именно то, что в центре повествования – женщина и доминирует
точка зрения героини – Анастасии Каменской (в дальнейшем – Насти) –
женщины-детектива, своего рода авторского двойника. Редкое исключение,
например, роман «Черный список», где Насти нет и на протяжении всего
повествования рассказ ведется от лица мужчины, но именно это-то и позволяет
появиться другому женскому персонажу – следователю Татьяне Образцовой, пишущей
детективы под псевдонимом Томилина, т.е. второму авторскому двойнику.
На первом плане стоит Настя, родившаяся в 1960 г. Она жена
выдающегося математика Леши Чистякова, майор милиции, работающая
аналитиком-криминалистом на Петровке, 38. По многим признакам Настя не является
воплощением традиционных женских стереотипов, и эта ее нестандартность особенно
часто подчеркивается автором. Она не очень эмоциональна, нечувствительна, ни
любовь, ни секс особенно ее не интересуют. Настя совершенно беспомощна в быту,
абсолютно равнодушна к таким, казалось бы, женским темам, как любовь, одежда,
диеты и прочее, так интересующие, например, в высшей степени женственную Дашу.
Уж Настя-то не будет читать дамских романов! Она рациональна, «трудоголичка»,
причем ее работа традиционно считается мужской, сугубо аналитической, даже если
в конце концов при окончании решения криминальной загадки Насте помогает
пресловутая женская интуиция.
В романах Марининой есть реабилитация интеллектуальной
работы. То, что это происходит в рамках жанра детектива, неудивительно, ведь
детектив типа «романа с загадкой», в отличие от «черного романа», как раз
постоянно заигрывает с наукой. И, видимо, не случайно, что Настю окружает среда
ученых (муж – математик, мать – профессор, лингвист). Ведь задача сыщика есть в
каком-то смысле научно-герменевтическая игра интеллекта в попытке упорядочить
хаос, расшифровать криминальный ребус, сыщик – тот же «семиолог». Но зато не в
традиции русского/советского детектива, что эта реабилитация происходит через
женский персонаж.
Из-за своей физической ущербности (определяемой как женская
черта) и эмоциональной холодности (определяемой как мужская черта) Настя
принадлежит к типу сыщиков, отличающихся каким-то «дефектом» – физическим или
чувственным. Вспомним инвалида Ниро Вульфа у Рекса Стаута и мисс Марпл,
старушку и из-за этого слабую женщину. Или героя фильма Хичкока «Real Window»,
прикованного к инвалидной коляске, что играет важную роль в сюжете, поскольку
эта его физическая немощность создает особое напряжение. Все это еще раз
показывает, что самое главное в сыщике – игра ума. Сыщик такого типа не имеет
семейной жизни, целиком и полностью отдается процессу поиска и разоблачения
преступника. Почти все сыщики холостяки. Настя, правда, замужем, но у нее нет
детей, и ее семейная жизнь сведена к минимуму: Леша часто в отъезде или у
родителей.
Образ Насти, по всей видимости, слишком нестандартен, автор
боится некоторой ее черствости, кстати, и Настя все время спрашивает себя, не
монстр ли она, потому что не испытывает сильных чувств к другим. Эти сомнения
не столько психологическая черта персонажа, сколько своего рода извинение
автора перед читателем за то, что ее героиня такая странная, далекая от
традиционных русских представлений о женщине.
Чтобы компенсировать и как бы скорректировать эмоциональную
«сухость» главной героини, автор вводит в повествование более традиционных
женщин. Татьяна Образцова сочетает в себе мужское и женское начала более
гармонично и органично, чем Настя: хоть она рациональна, как Настя, но при этом
– чувственная, сладкая и уютная женщина. Эта гармония ощущается Стасовым,
героем «Черного списка»: «Странное чувство не покидало меня. Много раз в своей
двадцатилетней служебной жизни я сталкивался с женщинами-следователями, с
некоторыми из них спал, с остальными сотрудничал. Но если они становились моими
любовницами, я в их присутствии не произносил ни слова о работе. Если же
обсуждал что-то служебное, они мгновенно превращались в бесполых существ.
Сейчас же я говорил на сугубо профессиональные темы с женщиной-следователем,
отдавая дань ее хватке и юридической грамотности и в то же время необыкновенно
остро чувствуя, что она – Женщина. Именно так, с большой буквы».
В ее полном теле таится материнское тепло, что в романе
«Призрак музыки» подтверждается рождением ребенка. Все это позволяет еще лучше
сработать идентификационному механизму и женской читательской проекции. Татьяна
очень узнаваема, больше, чем Настя. Таня полностью выпадает из заданного
стереотипа красивой манекенщицы, который присутствует в романах Марининой в
основном в виде подружек «новых русских» и мафиози.
Другие женские персонажи полностью соответствуют
традиционным представлениям о женщине, поскольку они служат контрапунктом в
общем интерьере женских портретов, в них чувствуется некий «аромат мыльной
оперы».
И. Прохорова иронически, но все же употребляет термин
«феминизм» в связи с тем, что реабилитация интеллектуального труда совершается
через героиню, а не через героя. «Но этот (не побоюсь этого слова) феминизм
почему-то не вызывает читательского раздражения, этот факт даже не замечается.
Как будто бы так и должно быть». Видимо, из-за того, что в Насте качества
сугубо мужские сосуществуют с женскими. В ней происходит синтез «мужского» –
мозга – и «женского» – интуитивного, нелогичного, творческого – начала,
генерируемого правым полушарием.
Иначе говоря, она носитель того, что К. Скоков называет
«новым типом мышления», и в этом выражается ее неординарность. «Человек,
обладающий этим новым, вальсирующим, типом мышления, является (с традиционной
точки зрения) гениальным, так как, если у него (нее) преобладает мужское
мышление и логика заводит его в тупик, она (он) ищет выход из тупика, используя
мышление женское. Если же преобладает женское, то после того, как с помощью
эмоций правильно угадано направление движения мысли, используется логика для
получения четкого (а не размытого) конечного результата».
Настя не лишена черт, маркированных как женские. Самая ее
женская черта – это физическая слабость. Притом она не сыщик-одиночка, она член
коллектива, и коллектив этот мужской. Работая среди мужчин, Настя приобретает
особый статус – статус любимицы, о которой заботятся. Ее можно сравнить с Кэй
Скарпетта, героиней одного из романов Патриции Корнуэлл. Там с Кэй работает
типичный «мачо», и ей постоянно приходится отстаивать свое «право на ум».
Наоборот, в гармоничном мире близких Насте людей нет никакой агрессии, она
защищена от внешнего мира мужской силой и принимает эту защиту как должное. Ее
начальник Виктор Алексеевич Гордеев, отчим Леонид Петрович и муж Алексей
Чистяков воплощают психоаналитическую «фигуру отца», успокаивающую и добрую.
