Мужик в милицейских погонах говорил уверенно, и Суриков ему
поверил. В самом деле, чего проще-то: втерся к бабке в доверие, выцыганил у нее
доверенность на право распоряжения всем имуществом, а потом прикончил старушку
– и гуляй, как король на именинах. Посадят, это точно. Не отмоешься.
– А как же теперь? – растерянно спросил Суриков, с
надеждой глядя на мужика, который оказался первым человеком в милиции, кто
отнесся к нему сочувственно.
– Есть выход. Доверенности на твое имя в деле не будет.
А будет другая, на имя совсем другого человека. И оформлена она гораздо раньше.
Есть люди, которые быстренько все документы сделают задним числом, будто
хозяйка твоя переезжать решила, затеяла обмен. Понятно?
– Нет, – честно признался Сергей.
Ему и в самом деле было непонятно, он вообще в этих
бумажно-юридических делах не разбирался. Мужик в погонах начал быстро что-то
объяснять ему про договор мены, оценочную стоимость, нотариальное оформление,
ордера, выписки… Слова были незнакомые, Суриков никак не мог уловить суть, но
стыдился признаться в своей тупости и необразованности. Молча кивал с умным
видом.
– Я понял, – сказал он. – А мне-то что делать?
– Подтверждать. Ты должен сказать следователю, что твоя
хозяйка выдала доверенность не тебе, а Зое Николаевне Гольдич. Запомнил? Что
хотела поменять квартиру, а поскольку сама она уже старая и немощная, выдала
доверенность Гольдич, чтобы та все оформила. Еще в сентябре или октябре. Ты
можешь даже точно не помнить, когда именно, ты к этому касательства не имел. Не
твоя же квартира, верно?
– Верно, – согласился Суриков. Эта часть ему была
понятна. – Но как же мы менялись, если жили по старому адресу?
– А ты скажи, что договор был заключен и все документы
подписаны, но переезд по обоюдному согласию сторон был отложен до весны. Или до
Нового года. Мало ли по каким причинам. Так хозяйка твоя решила. А ты и не
спорил. Давай, парень, думай быстрее, сейчас следователь твой вернется и опять
будет тебе дело шить. Я тебе хороший совет даю. Тебя, дурака, из петли
вытаскиваю, а ты кочевряжишься. Чтобы ты не сомневался, я тебе скажу, что моя
выгода тут тоже есть. Бескорыстных благодетелей сейчас не бывает, сам должен
понимать. Мы все документы по обмену задним числом оформим, в квартиру твоей
хозяйки люди въедут, квартира-то хорошая, в центре. А их квартиру продадим. И
нам выгода, и тебе облегчение. Если ты старуху не убивал, то у них главного
козыря против тебя не будет, помурыжат и выпустят. Ну а если все-таки ты это
сделал, то по крайней мере корыстный мотив тебе не навесят. За убийство из
корыстных побуждений тебе вышак ломится, статья сто вторая пункт «а». А без
корыстного мотива получится другая статья, сто третья, там вышка по закону
вообще не предусмотрена. Хоть жив останешься. Понял?
– Понял.
Чего ж тут не понять? Он не убивал Софью, и если не будет в
деле этой чертовой доверенности, то его выпустят. Правильно мужик говорит.
– Согласен?
– Да, – кивнул Суриков. – Согласен. Только как же
следователь-то? Он же знает, что доверенность есть, он про нее меня уже
спрашивал.
– А это не твоя забота. Ты, когда он вернется, скажи,
что плохо себя чувствуешь, сердце, мол, болит, не можешь больше допрос
продолжать. Он тебя обратно в камеру отпустит. Больных нельзя допрашивать,
закон не разрешает. А когда он тебя в следующий раз вызовет, все будет тип-топ.
Усек? Ничего не напутаешь?
– Нет.
– Ну гляди, Суриков. И чтобы без глупостей. Рот не
разевай и не болтай лишнего. А то сам знаешь, что с тобой сделают…
* * *
Он решил не сдаваться. Предупредил же его тот мужик, чтобы
не болтал. Убьют и не поморщатся.
– Не было ничего такого, – ответил он Образцовой,
стараясь выглядеть как можно более честным. – Что вы там себе выдумали? Чушь
какая-то, ей-богу.
– Сергей Леонидович, времени у нас с вами мало, поэтому
давайте не тратить его так глупо.
– А чего? – Он пожал плечами. – Мне спешить некуда.
Поговорим с вами еще, и я домой пойду. Сами же сказали, что отпустите.
– Куда – домой? Где ваш дом? В квартиру Бахметьевой вас
никто не пустит. Пока вы упираетесь и врете, пока настаиваете на том, что обмен
состоялся, эта квартира считается чужой. И жить там после окончания следствия
по делу об убийстве хозяйки будут совсем другие люди. Вы же там не прописаны. К
матери пойдете? Она вас давно уже не ждет, вы ей не нужны, и вы это прекрасно
знаете. Опять на улицу? Не надоело?
Да, об этом он как-то не подумал. Ему так хотелось на
свободу, что он совсем забыл о том, где ему эту свободу проводить. Сергей
Суриков не умел думать о том, что будет. Не приучен. Всегда жил сегодняшним
днем.
– Сейчас я вам объясню ситуацию, – продолжала
Образцова. – Я сегодня работаю последний день, завтра меня здесь уже не будет.
Если мы с вами не закончим сегодня, завтра дело примет другой следователь. И
все начнется сначала. Вы этого хотите?
Он отрицательно помотал головой. Что она такое говорит?
Почему дело может быть не закончено сегодня? Она же сама сказала, что в
убийстве Софьи его больше не обвиняют и отпускают на волю.
– Раз не хотите, тогда давайте работать. Время идет. Я
действительно сегодня вечером уезжаю и больше не вернусь сюда. Мы должны с вами
договориться.
– О чем?
– О сделке. Вы боитесь выдать тех людей, которые
занимаются аферами с жильем. Я вас понимаю. Я бы на вашем месте тоже боялась.
Теперь смотрите, что получается. Вы твердо стоите на своем, аферу с подложной
доверенностью не признаете и своих благодетелей не выдаете. Я выношу
постановление об освобождении вас из-под стражи под подписку о невыезде. И
одновременно привлекаю вас к уголовной ответственности за приготовление к
убийству супругов Шкарбуль. Это означает, что вы должны будете находиться в
Петербурге безотлучно и являться по вызовам следствия и суда. Проще говоря,
никуда уехать вы не сможете. И будете тут маячить на глазах у этих
«жилищников». Вот вас выпустили. Они к вам подходят и спрашивают: «Никому не
сказал?» Вы отвечаете: «Нет, никому». Знаете, что происходит дальше?
– Нет. А что?
– А то, что они вам не верят. Кроме того, вы –
свидетель их махинаций, и поэтому вы опасны. И вы исчезаете. И появляетесь
спустя некоторое время в виде остывшего трупа. Никто ради вас колотиться не
будет. Дома своего у вас нет, образ жизни вы ведете такой, при котором
насильственная смерть – дело самое обычное. Да и сердце у вас больное. Так что
вас убить – дело совсем не рискованное для них. Вам надо уехать, Сергей
Леонидович. Как можно быстрее и как можно дальше. И сделать это можно только
одним способом.
– Каким?
Он снова почувствовал, что теряет нить разговора. Все так
сложно… Может, она тоже хочет его обдурить? Ну, ее-то бояться нечего, баба –
она и есть баба. А вот те пострашнее будут. Нет, надо молчать.
