Даже находясь в царстве мертвых, мы по-прежнему ощущали себя безупречно живыми и нестерпимо голодными. Поэтому, едва отойдя от берега реки Забвения, решили остановиться для ночлега и ужина.
– Негусто, – печально констатировал Бальдур, вытряхивая продуктовый мешок на заботливо подстеленную куртку. – Если в самое ближайшее время не разживемся жратвой, то дней через пять мертвецов в этих землях прибавится…
Я согласно кивнула, вороша небольшую горку съестных припасов. Полковриги хлеба, два круга колбасы, головка сыра и большое краснобокое яблоко. Плюс несколько фляжек с питьевой водой. И правда негусто.
– Ой, давайте его разделим и съедим! – обрадовалась Витка, хватая яблоко. – Оно, наверное, очень сладкое и сочное.
– Предлагаю приберечь яблоко на самый крайний случай. – Я убрала соблазнительный плод обратно в мешок, убежденная одной лишь мне слышимым предостерегающим ворчанием Злючки. – Чую, оно нам еще пригодится!
– Как хочешь! – обиженно надула губки Витка.
Несытно поужинав, мы улеглись спать, устроившись прямо на мягком пепле. Странно, но тут нас не донимали ни холод, ни жара, над нами не чувствовалось ни единого дуновения ветерка, а ночь не полнилась ни шорохами, ни звуками. Вокруг только тишина, спокойствие и темнота, нарушаемая сиянием звезд. Этот мир словно застыл в абсолютной пустоте, а скорее всего – одновременно являлся ее началом и концом. Хотя разве подобное возможно?..
Мне не спалось. Я на несколько шагов отошла от лагеря и уселась, спиной привалившись к какой-то присыпанной пеплом возвышенности. В мыслях царил разброд… Трудно признавать совершенные тобой ошибки, но еще труднее признавать ошибки еще не совершенные! А я уже почти раскаивалась в том, что притащила своих друзей в оные проклятые земли, подвергнув их жизни страшной угрозе. Скоро рассветет, но новый день не принесет с собой ничего хорошего, опять одни лишь проверки на прочность и проблемы. Смогу ли я спасти их всех, уберечь от грядущих бед, пройти через новые – куда более трудные – испытания? Этого я не знала и поэтому чувствовала себя виноватой, изнемогая под тяжестью взваленного на себя груза тотальной ответственности за всех и за все. Мне было страшно, безумно страшно!
Внезапно сильная рука Зоргана опустилась на мое плечо, и эмпир сжал меня в объятиях – утешая и успокаивая.
– Глупенькая! – ласково бормотал он, зарываясь губами в мои всклокоченные волосы. – Даже не догадываешься, какая же ты на самом деле хорошая, умная, несгибаемая, смелая и находчивая. Ты лучше всех. Я тебя люблю!
– И я тебя, – ответила я, а мое сердце замерло на миг и затрепетало снова, еще сильнее, чем прежде, яростно забившись от простоты и красоты этих слов. – Навсегда!
– Да, даже если это «навсегда» окажется очень коротким! – подхватил Зорган, покрывая мое лицо страстными, горячими поцелуями…
На несколько мгновений мы позабыли обо всем на свете, занятые только собой… Но потом я мягко отстранилась, убеждая себя не терять голову и не совершать глупостей. Сейчас не время и не место для нежности. Со всех сторон нас окружает смерть – и, возможно, жить нам осталось совсем немного…
– Ну вот, – разочарованно произнес виконт, нехотя выпуская меня из объятий, – опять ты думаешь о чем-то постороннем.
– О смерти! – уточнила я. – Пожалуйста, не обижайся, но еще никогда за все дни нашего путешествия мы не подходили к ней так близко…
– Или она к нам! – философски обобщил Зорган. – Печально, ведь именно теперь мне очень хочется жить. Я полностью отказался от своих прежних мечтаний и заблуждений, раскаиваюсь в совершенных злодеяниях и надеюсь стать достойным твоей любви. Я даже готов искупить все совершенные грехи, каким бы тяжким ни стало назначенное за них наказание…
– Подозреваю, что все мы не избежим уготованной нам судьбы, – печально вздохнула я. – Кто-то удостоится награды, а кто-то…
Уточнения не потребовалось, ибо Зорган отлично понимал ход моих мыслей. Он просто протянул руку и ободряюще сжал мои пальцы в своей ладони. Итак, мы оба прошли моральное очищение и готовились с достоинством принять свое неизбежное будущее. Конечно, не теряя надежды изменить его в лучшую сторону…
– Знаешь, меня очень беспокоит упоминание о какой-то Медузе, вскользь оброненное Хароном, – призналась я. – Я уже поговорила со Слепым стрелком и выяснила – он ни с чем подобным не сталкивался. Советом помочь не может, догадок на ее счет не имеет. А ведь все неизведанное и неизвестное пугает вдвойне. Видимо, придется полагаться на интуицию и импровизировать на ходу…
– Я уверен, ты с ней справишься, – кивнул Зорган. – А если нас настигнет смерть или кое-что похуже, помни – ты обещала найти меня даже в могиле! – Он улыбался, но его глаза оставались серьезными.
– Помню! – не стала отпираться я. – Вместе и в беде и в радости, и в здравии и в болезни, и в жизни и в смерти…
– И даже в посмертии! – уточнил он, еще крепче сжимая мои пальцы. – Еще бы вот это с тебя снять, – он покрутил мое обручальное кольцо, а в его голосе явственно прозвучали ненавидящие интонации, – и стало бы совсем замечательно!
– Кстати, – поспешно сменила тему разговора я, стремясь уберечь свои пальцы от перелома, – помнится, я ведь читала о какой-то Медузе в архивах Нарронской академии. Правда, там она называлась горгоной Медузой. А история ее жизни – весьма незавидная…
– Расскажи, – насторожился Зорган.
– Жила-была на свете прекрасная девушка, – начала я, вспоминая поразившую меня легенду. – Много тысяч лет назад, еще до Мертвой зимы. И настолько ярко сияла ее красота, что затмевала общепризнанную прелесть главных богинь того времени. Так сияла, что боги поголовно влюблялись в красавицу, бросая ради нее своих жен. Тогда завистливые богини сговорились и наслали на Медузу страшное колдовство – превратили девушку в ужасное чудовище со змеями вместо волос. А чтобы Медузу больше не полюбил ни один мужчина, они еще и покарали несчастную девушку изощренным проклятием – наделили ее колдовскими глазами. Отныне на кого бы Медуза ни посмотрела и кто встречался с ней взглядом – каждый умирал на месте, превращаясь в каменную статую!
– Омерзительная история! – Зорган содрогнулся всем телом. – Ай, какая-то дрянь впилась мне в бок… – Он вскочил.
На том месте, где еще мгновение назад сидел эмпир, пепел немного осыпался, обнажая нечто странное… Заинтригованные, мы начали разгребать россыпи серой субстанции, и вскоре нашим потрясенным взорам предстало освобожденное от пепла то, что прежде мы сочли просто за возвышенность! На самом деле это оказались вовсе не холмы или иные особенности здешнего ландшафта, а ряды и ряды ранее засыпанных пеплом статуй необычайной красоты и реалистичности! Воины с луками и мечами, застывшие в необычных позах… Женщины и дети… Зрелые мужи и едва расцветшие юноши, юные девы и матроны солидного возраста…
– Какой же гениальный ваятель сумел создать все эти шедевры?! – воскликнул Зорган, очарованный идеальными формами скульптур.
