– Хороший менеджер ведет себя так, чтобы сотрудники были верны ему. – Его веселая улыбка сменилась тревожным выражением, когда он протянул руку и погладил ее по щеке. – Ты выглядишь измотанной.
– Румяна стерлись несколько часов назад, – усмехнулась Пэрис, вспомнив, что Дин не обращал никакого внимания на собственный дискомфорт, она добавила: – Я освещаю такие события, что совершенно не важно, как я сама при этом выгляжу.
– Ты отлично поработала.
– Спасибо.
– Я серьезно, вся телестанция только об этом и говорит. Этим утром, когда Пэрис садилась в фургон, она в самом деле собиралась привлечь к себе внимание, сделать себе имя, то есть добиться как раз того, о чем говорил Джек.
Но за этот напряженный день все изменилось. Поворотным пунктом стал разговор Дина с сестрой миссис Дорри. У Пэрис словно открылись глаза, и она увидела мрачную суть этой истории. Перед ней разворачивалась человеческая трагедия. Едва ли такое можно считать поводом продвинуться по служебной лестнице. Пэрис показалось несправедливым зоспользоваться чужим несчастьем в собственных целях.
– Ты виделась с Дином еще раз? – спросил Джек, нарушая ход ее мыслей.
– Только один. Он выходил во второй половине дня, чтобы спросить сестру миссис Дорри о том, что любят дети, какие лакомства, какие игры и игрушки, есть ли в доме животные. Ему хотелось, чтобы разговор с мистером Дорри получился как можно менее официальным.
Джек задумчиво нахмурился:
– Если все кончится плохо, то Дин будет считать себя виновным в этом.
– Он старается изо всех сил.
– Я знаю. И ты знаешь. Все знают, кроме самого Дина. Но запомни мои слова, Пэрис. Если пять человек не выйдут из этого дома живыми, Мэллой изведет себя.
Джек пробыл с ней около часа, потом уехал, взяв с нее обещание позвонить ему немедленно, если ситуация изменится. Но ничего не произошло. Прошло несколько часов. Пэрис сидела на переднем сиденье фургона, приводила в порядок свои записи и думала о том, под каким новым углом можно показать эту историю. Но тут в ветровое стекло постучал Дин.
– Что-то случилось? – спросила Пэрис.
– Нет, ничего. Прости, если я тебя обеспокоил. – Он подошел к открытому окну. – Мне просто нужно немного пройтись и размять ноги.
– Джек просил передать тебе, чтобы ты не зарывался.
– Он приезжал?
– Привез нам с Томом поесть. А ты ел что-нибудь?
– Сандвич. Но от стакана воды я бы не отказался. Она передала ему бутылку со словами:
– Я пила из нее.
– Мне все равно. – Дин выпил воды, закрыл крышку и вернул ей бутылку. – Я хочу попросить тебя об одолжении. Ты не могла бы позвонить Гэвину? Как только я попадаю в подобную ситуацию, он пугается. – Он легко улыбнулся. – Слишком много полицейских шоу на телевидении. Позвони ему, пожалуйста, и скажи, что разговаривала со мной и что я в полном порядке. – Читая вопрос в ее глазах, Дин пояснил: – Я уже разговаривал с сыном, и Патрисия тоже. Но ты же знаешь, каковы дети. Гэвин поверит только в то, что услышит от постороннего человека.
– Я буду рада помочь. Что-нибудь еще?
– Это все.
– Совсем просто.
Дин распустил узел галстука, закатал до локтей рукава рубашки. Облокотившись о дверцу фургона, он продолжал смотреть на дом. Потом негромко сказал:
– Дорри может убить их, Пэрис.
Она промолчала, понимая, что Дин не ждет от нее ответа. Он делился с ней самым ужасным своим страхом, и ей было приятно, что он считает возможным сказать это именно ей. Ей только хотелось найти для него слова утешения, которые не прозвучали бы банально.
– Не представляю, как мужчина может убить собственных детей, но именно это он и обещает сделать. – Дин опустил голову и потер бровь. – Когда я разговаривал с ним в последний раз, я слышал, как в доме заплакала маленькая девочка. Она просила его: «Папочка, не убивай нас, пожалуйста, не убивай». Если Дорри решит нажать на курок, то я не смогу ничего сделать.
– Если бы не ты, он, вероятно, уже давно бы спустил курок. Ты делаешь все, что в твоих силах. – И без всякой задней мысли Пэрис коснулась его волос.
Дин резко поднял голову и посмотрел на нее, вероятно, гадая, откуда она знает, что он делает всё, что в его силах. А может быть, он хотел услышать это еще раз. Или просто ему захотелось проверить, действительно ли она дотронулась до него.
– Понимаешь, полицейские говорят, – голос Пэрис упал до шепота, – что ты невероятный человек.
Таким же шепотом Дин спросил:
– А что думаешь ты?
– Я тоже считаю тебя совершенно невероятным.
Она бы улыбнулась ему, как другу, но улыбка показалась ей неуместной по многим причинам. Во-первых, ситуация к этому совсем не располагала. Во-вторых, у нее перехватило горло, и она едва могла дышать. Но в основном из-за того, как смотрел на нее Дин.
В тот вечер, когда они впервые встретились, они смотрели друг на друга дольше, чем пристало друзьям. На этот раз они никак не могли отвести глаз друг от друга, и притяжение между ними оказалось еще сильнее. Пэрис готова была опустить руку, как злодей, застигнутый на месте преступления. Но если бы она это сделала, то жест ее стал бы только более заметным и наполнился бы смыслом, который она признавать не осмеливалась. Потом Пэрис не раз спрашивала себя, поцеловались бы они, если бы у него не запищал пейджер.
Но именно этот звук нарушил магию этой минуты. Дин проверил сообщение.
– Дорри хочет поговорить со мной, – объяснил он и бросился бежать к полицейскому фургону.
Только к полуночи Дин договорился о том, чтобы Дорри выпустил детей. Альберт Дорри боялся, что полицейские начнут штурм дома. Дин сумел убедить его, что этого не случится, если он отпустит детей. Дорри согласился только при одном условии: Дин должен сам подойти к крыльцу и забрать детей. Разумеется, Пэрис ничего не знала до тех пор, пока дети не оказались на свободе.
Она разговаривала с сестрой миссис Дорри, когда прибежал оператор и сказал, что Мэллой идет к дому.
Сердце билось у Пэрис в горле, когда она смотрела, как Дин с высоко поднятыми руками поднялся на крыльцо. Никто не слышал, о чем он говорил с Дорри через дверь, но Мэллой так долго оставался ничем не прикрытой целью для преступника, что Пэрис это время показалось вечностью.
Наконец дверь распахнулась, из дома вышел маленький мальчик, за ним появилась девочка постарше. Она несла младшую сестренку на руках. Все плакали и закрывали глаза ладонями от направленного на их дом света.
Дин обнял их и отвел к работникам социальной службы, которые ждали в стороне.
Одним из условий, выдвинутых Дорри, было то, чтобы детей не отдавали свояченице Кларе Хопкинс, которая всегда ненавидела его и настраивала против него жену. Но Пэрис узнала об этом позже.
