Дин и Патрисия никогда не обсуждали, что именно они скажут Гэвину, если он станет задавать вопросы. Наверное, им следовало договориться, изобрести какую-то версию и придерживаться ее. Дин не мог в данный момент посоветоваться Патрисией. Он остался один на один с мучительными расспросами сына. Несмотря на то что его рассказ мог поставить и Патрисию, и его самого в неудобное положение, Дин решил, что Гэвин заслуживает правды.
– Я отвечу на все твои вопросы, но только в том случае, если ты сядешь, успокоишься и перестанешь смотреть на меня так, будто готов перегрызть мне глотку.
Гэвин замялся, обдумывая, как поступить, но потом все же плюхнулся обратно на стул. На его лице сохранялось воинственное выражение.
– Ты прав. Твоя мать уже была беременна, когда мы поженились. Ты был зачат после вечеринки в Новом Орлеане, устроенной в честь встречи нашего студенческого братства.
Гэвин горько рассмеялся:
– Господи, еще хуже, чем я думал. Вы хотя бы любили друг друга в колледже?
– Мы несколько раз встречались.
– Но она не была для тебя… особенной.
– Нет, – спокойно признался Дин.
– Значит, я был ошибкой.
– Гэвин…
– Почему вы не предохранялись? Напились или просто ума не хватило?
– Думаю, и того и другого понемногу. Твоя мать не принимала противозачаточные таблетки. Да и мне следовало проявить больше благоразумия.
– Готов поспорить, ты обделался от страха, когда она тебе сказала.
– Конечно, это оказалось шоком и для твоей матери, и для меня. Она собиралась закончить колледж и найти хорошую работу. Я намеревался поступить в аспирантуру. Ее беременность стала препятствием для нас обоих, на которое никто из нас не рассчитывал в этот период жизни. Но мы даже не думали об аборте, и ты должен в это поверить, Гэвин.
Дин мог сказать по выражению лица сына, что Гэвин отчаянно хочет поверить ему, но мальчику по-прежнему трудно смириться с услышанным. Дин не мог его за это винить. Наверное, им с Патрисией надо было все объяснить Гэвину еще тогда, когда он вырос настолько, что мог понять, откуда берутся дети. Если бы они поговорили с сыном, он бы не стал сомневаться в своей значимости и не испытывал бы теперь враждебности к родителям.
– Мы не обсуждали и возможность отдать тебя на усыновление, – продолжал Дин. – С самого начала твоя мама хотела родить и воспитывать тебя. Слава богу, она не стала скрывать от меня, что я стану отцом. Когда она сообщила мне об этом, я сразу стал настаивать на том, что у ребенка должна быть моя фамилия. Я не собирался исчезнуть из твоей жизни. Хотя мы не думали заключать брак, я решил, что ты должен быть моим по закону. В конце концов твоя мама согласилась выйти за меня.
Да, мы не любили друг друга, Гэвин. Мне бы хотелось, чтобы я мог сказать тебе другое, но это было бы неправдой. А ты заслуживаешь того, чтобы услышать правду. Мы нравились друг другу. Мы были друзьями и уважали друг друга, но не любили.
Зато мы любили тебя. Когда я впервые взял тебя на руки, я был исполнен восхищения и радости. Твоя мать чувствовала то же самое. Мы жили вместе до твоего рождения. Все это время мы пытались убедить себя и друг друга, что любовь все-таки расцветет и мы поймем, что хотим быть вместе до конца наших дней. Но ничего такого не произошло, и мы оба чувствовали это.
Мы с твоей матерью плакали в тот день, когда решили, что не можем дольше оставаться вместе. Это сделало бы троих людей несчастными и только отодвинуло неизбежное. Мы разошлись в твоих же интересах, прежде чем ты смог понять, что произошло. Когда тебе исполнилось три месяца, твоя мама подала на развод. – Дин широко развел руками. – Вот и все, Гэвин. Думаю, тебе стоит расспросить об этом маму тоже. Я понимаю, почему она не говорила с тобой об этом. Она не хотела, чтобы ты плохо о ней думал. И я этого тоже не хотел. Патрисия вовсе не была распутной девицей, не пропускавшей ни одного парня в студенческом городке. Для нас это была последняя вечеринка нашего студенческого братства, потому что мы оба заканчивали колледж. Мы как будто сошли с ума, и… это произошло.
Твоя мать пожертвовала многим, чтобы воспитывать тебя. Я знаю, что ее замужество огорчило тебя, но Патрисия не только твоя мать, она еще и женщина. И если ты по-детски боишься того, что муж займет твое место в ее сердце, то ты ошибаешься. Поверь мне, этого не случится. Это не под силу никому.
– Да ладно, – отозвался Гэвин, упрямо глядя на свои колени. – Я же не идиот. Я знаю, что ей нужна любовь и все такое.
– Тогда, может быть, тебе стоит прекратить дуться и сказать ей об этом.
Гэвин дернул плечом, не соглашаясь с ним.
– Мне просто хотелось, чтобы ты раньше рассказал мне. Я же все равно узнал, – буркнул он.
– Раз ты все знал, значит, это никак не может повлиять на твою жизнь. Тогда почему ты сейчас используешь это как костыль?
Гэвин резко вскинул голову.
– Костыль?
– Долгий брак не всегда залог счастливой семьи. У многих детей, живущих с обоими родителями, детство ужасное, совсем не такое, какое было у тебя. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Ты используешь факт своего случайного зачатия как оправдание своего безобразного поведения. Это трусость. Мы с твоей матерью обычные люди. Мы были молоды, нетерпеливы и совершили ошибку. Но не пора ли тебе перестать оплакивать нашу ошибку и взять на себя ответственность за свои собственные?
От гнева Гэвин покраснел. Он тяжело сопел. Но в его глазах снова заблестели слезы.
– Я люблю тебя, Гэвин. Всем моим сердцем. Я благодарен судьбе за ошибку, которую мы в ту ночь совершили с твоей матерью. Я с радостью умру за тебя. Но учти, я не собираюсь жить за тебя и вечно чувствовать себя виноватым. Обстоятельства твоего рождения – дело прошлое. – Дин подвинул стул ближе к сыну и твердо положил руку ему на плечо. – Я говорил с тобой честно, как мужчина с мужчиной. Теперь я хочу, чтобы ты повел себя как мужчина и рассказал мне то, о чем я еще не знаю.
– Не о чем мне рассказывать.
– Глупости. Ты что-то от меня скрываешь.
– Ничего я не скрываю.
– Ты лжешь.
– Отстань же ты от меня, наконец!
– Не отстану, пока ты мне не расскажешь.
Дин видел, что его сын борется со своим страхом и, вероятно, с угрызениями совести. Гэвин неожиданно выпалил:
– Ладно, раз ты так хочешь. Я был с Джейни в ее машине в тот вечер!
Пэрис посмотрела на часы. Она ждала уже долго. Адвокат Дина, которого она видела накануне, давно приехал. Он скрылся за дверью в отделе расследований. Больше она не знала ничего. Что там происходит? Гэвин проходит проверку на детекторе лжи или еще нет?
Она ужасно хотела спать. Пэрис прислонилась головой к стене над диванчиком и закрыла глаза. Сон не шел. Страшные мысли толклись в голове. Джейни Кемп мертва. Больной извращенец убил ее. Пэрис чувствовала себя виноватой.
