Роз теперь без лишних затей, как это принято у бедных, жила у одной пожилой женщины в ее доме, а потом безо всяких видимых причин переезжала и жила у другой пожилой женщины, в ее доме. И еще все это время Роз, конечно, не скучала, и была помолвлена сперва с одним цветным мужчиной, потом с другим, но всякий раз настаивала на помолвке, потому что в Роз жило строгое чувство насчет вести себя как подобает.
— Нет уж, я вам не какая-нибудь простая черномазая, которая шляется с кем ни попадя, и тебе, Меланкта, тоже не советую, — сказала она в один прекрасный день, когда взялась объяснять что к чему в этой жизни Меланкте, натуре сложной и не настолько уверенной в том, что правильно, а что нет. — Нет, Меланкта, я тебе для этого не какая-нибудь там черномазая, меня-то воспитали белые люди. Ты сама прекрасно знаешь, Меланкта, что я всякий раз настаиваю на помолвке — с каждым.
Вот так Рози и жила, как на душу придется, но в общем вполне достойно, и была она очень ленивая и довольная сама собой.
После того как Роз пожила вот эдак какое-то время, она решила, что в ее положении было бы совсем неплохо по-настоящему взаправду выйти замуж. Она как раз недавно познакомилась где-то с Сэмом Джонсоном, и он ей понравился, и еще она знала, что человек он хороший, и еще у него было место, где он работал каждый день и где ему платили порядочные деньги. Сэму Джонсону Роз тоже очень понравилась, и он был совсем не прочь на ней жениться. В один прекрасный день они устроили самую настоящую большую свадьбу и поженились. Потом с помощью Меланкты Херберт, которая шила и вообще была на все руки, они как следует обставили маленький домик из красного кирпича. После этого Сэм вернулся на работу, палубным матросом на каботажном судне, а Роз осталась дома, сидела целыми днями и хвасталась перед подружками, как, мол, это здорово, когда у тебя самый настоящий муж и ты замужем.
Целый год жизнь у них текла глаже некуда. Роз была ленивая, но не совсем чтоб грязью зарасти, а Сэм был заботливый, но тоже лишнего не суетился, ну и к тому же у них была Меланкта, которая приходила каждый день и наводила порядок.
Когда у Роз вот-вот должен был народиться ребеночек, Роз перебралась в тот дом, где жила Меланкта Херберт, а хозяйка там была большая добродушная цветная женщина, прачка.
Роз туда перебралась, чтобы в случае чего доктор из больницы, которая неподалеку, всегда был под рукой и помог ей с родами, а еще, конечно, Меланкта была очень кстати, если Роз нездоровилось.
Здесь ребеночек и родился, здесь же и умер, а потом Роз вернулась жить обратно в свой дом, к Сэму.
Меланкта Херберт не умела жить так легко и просто, как Роз Джонсон. Меланкта как-то была не в ладах с самой собой, и у нее никак не получалось сделать так, чтобы ее желания совпадали с тем, что у нее есть.
Меланкта Херберт вечно упускала ту синицу, что в руках, ради того журавля, который в небе. Люди Меланкту всегда бросали, хотя она сама никогда никого не бросала.
Меланкта Херберт всегда влюблялась слишком сильно и слишком часто. В ней всегда была какая-то тайна, и тонкие движения души, и непонимание, и смутное чувство недоверия и разочарования, которое трудно объяснить. А потом Меланкта делалась импульсивной и совершала необдуманные поступки и начинала очертя голову верить во что-нибудь этакое, а потом страдала и старалась быть сильной и не показывать виду.
Меланкте Херберт всегда хотелось тишины и покоя, и всякий раз она умудрялась во что-нибудь влипнуть.
Меланкта часто думала о том, почему бы ей не покончить жизнь самоубийством, если уж все равно кругом такая тоска. Часто она думала о том, что это, наверное, и впрямь был бы самый лучший выход.
Меланкту Херберт воспитали в строгом религиозном чувстве, мать ее так воспитала. Меланкте мать не очень нравилась. Эта ее мать, «мис» Херберт, как ее называли соседи, была приятная, и с чувством собственного достоинства, и милая цветная женщина с бледно-желтой кожей. «Мис» Херберт всегда была немного не от мира сего, и загадочная, и неловкая.
Меланкта тоже была загадочная, и приятная, и кожа у нее была бледно-желтого цвета, как у матери, но натура у нее была сильная, и тут она вся пошла в своего чисто черного отца, человека сильного и не слишком приятного, и совершенно несносного.
Меланктин отец только изредка заходил в тот дом, где жили Меланкта с матерью, от случая к случаю.
А теперь уже и вовсе Меланкта сколько лет отца не видела и даже слова не слышала о том, где он, что с ним и как.
Меланкта Херберт почти всю жизнь терпеть не могла своего чисто черного отца, но сила, которую от него унаследовала, ей в себе нравилась. Вот и выходит, что ближе она все-таки была к отцу, черному и грубому, чем к милой, бледно-желтой матери, с которой особой близости у нее никогда не было. То, что она унаследовала от матери, никогда не внушало ей чувства уважения к себе.
Девочкой Меланкта Херберт сама себе не нравилась. Про юные годы и вспоминать было нечего, одно огорчение.
Меланкта не любила ни отца, ни мать, и им от нее тоже были сплошь одни неприятности.
Меланктины отец и мать были между собой по-настоящему женаты. Отец у Меланкты был большой здоровенный черный негр. В тот дом, где жили Меланкта с матерью, он заходил от случая к случаю, но мать Меланкты, эта милая, хорошенькая женщина с бледно-желтой кожей, вся такая загадочная и неловкая, и не от мира сего, была к нему очень привязана и постоянно думала о своем большом здоровенном черном муже.
Джеймс Херберт был простой цветной рабочий, в общем, человек вполне достойный, хотя с дочерью вел себя грубо и резко, хотя она у него была одна-единственная, хотя, с другой стороны, и она у него тоже была не подарок.
В юности Меланкта не любила ни отца, ни мать, и смелая была, просто отчаянная, и за словом тоже в карман не лезла. А потом еще, Меланкта ходила в школу и схватывала все на лету, и очень хорошо умела пользоваться своими знаниями так, чтоб досадить родителям, которые вообще ничего и ни о чем не знали.
Меланкта Херберт всегда была смелая, просто отчаянная. Меланкте всегда нравились лошади; ей нравилось выкидывать всякие отчаянные штуки, ездить верхом, укрощать лошадей и приучать их к себе.
Меланкта, когда она была совсем еще девочкой, буквально жила с лошадьми, потому что была у нее такая возможность. Неподалеку от того места, где жили Меланкта с матерью, была конюшня Бишопов, богатого семейства, которое всегда держало хороших лошадей.
Джон, кучер Бишопов, в Меланкте просто души не чаял, и позволял ей делать с лошадьми все, что ее душе угодно. Джон был энергичный такой мулат, с чувством собственного достоинства, и дом у него был полная чаша, и жена, и дети. Меланкта Херберт была старше всех его детей. Ей как раз исполнилось двенадцать, девочка она была развитая, и у нее только-только началось по женской части.
Джеймс Херберт, отец Меланкты, знал этого Джона, кучера Бишопов, как облупленного.
Однажды Джеймс Херберт пришел в тот дом, где жили его жена и дочь, и был он просто вне себя от ярости.
