— Конечно.
— Так вот, уже после твоей пресс-конференции Джибли Берм подошел ко мне — надо сказать, я ни разу его в глаза не видел, знал только по газетным фотографиям, — и вот он подошел и сказал: «Хорошо работаешь, брат! Мы с тобой!» Мы с тобой! Уэс, ты знаешь… мне было так приятно! Передать не могу, до чего приятно!
— Ну еще бы, — ласково сказал мэр. — Ты впервые попал на политическую арену. Это сильнее любого наркотика.
— Может быть, и так, но больше всего я радовался тому, что перестал быть афроамериканцем, который слишком высоко взлетел и оторвался от своего народа. Наконец-то я был среди своих.
— Добро пожаловать в клуб, — так же ласково сказал мэр. — Это тоже политика.
Роджер поймал себя на том, что улыбается во весь рот — глупой, мечтательной улыбкой.
— Брат Уэс, должен признаться, я даже тешился на досуге мыслью о том, чтобы самому поучаствовать в выборах… ну, как-нибудь потом. Только вот пока не решил, в каких. — Он постарался произнести это самым непринужденным, шутливым тоном.
— Ага! Думаешь, я не заметил, как ты тоже начал говорить «афроамериканцы»! Что ж… ты будешь иметь успех, — ответил мэр вполне серьезно. — Теперь, благодаря делу Фэнона, у тебя есть имя. Ты человек семейный, живешь в Южной Атланте. Про Ниски-лейк всегда можно умолчать. И потом, не так уж много народу знает, что на Ниски-лейк — сплошные особняки.
— Ну, не такие уж там особняки…
— Неважно, это дело десятое, — махнул рукой Уэс. — Есть еще кое-что. С самого начала у тебя будет поддержка бывшего мэра Атланты.
— Кого это?
— Меня. Как известно, мэр Атланты не может занимать свой пост больше двух сроков подряд.
Уэс говорил об этом как о чем-то таком возможном, таком реальном, что Роджер снова невольно заулыбался во весь рот.
— Звучит неплохо, а, Роджер?
Волна мучительного смущения. Как можно так открыто демонстрировать свои чувства? Роджер резко встал и протянул руку мэру Уэсли Доббсу Джордану.
— Брат Уэс, я не хотел так долго донимать тебя своими мечтаниями. Поздравляю с победой! Я так горжусь тобой, одно наше знакомство для меня уже большая удача. Я не шучу. Ты замечательный морхаусец и замечательный мэр, а в будущем пойдешь еще дальше.
Уэс встал, и они пожали друг другу руки.
— Спасибо, только вот насчет будущего я не уверен. Черному мэру Атланты особо податься некуда. Когда заводишь речь о должности губернатора или сенатора, все опасения белых прослыть старомодными куда-то испаряются. Энди выяснил это на собственном опыте.
— А как насчет Конгресса? — спросил Роджер.
— Это шаг вниз, — сказал Уэс. — Мэр Атланты — куда более серьезная должность, чем представитель какого-нибудь Пятого округа.
— Чем бы ты ни занимался, брат Уэс, ты великий человек. — Боясь показаться слащавым, Роджер весело улыбнулся и добавил: — Самый великий человек, у которого я мог отнять столько времени после победы на выборах.
— Ерунда, брат Роджер. Ты, главное, вот что не забудь. Тебе надо начинать выходить в свет и пожимать людям руки. Благотворительные обеды, обеды по случаю выхода на пенсию, получения премии или награды, сбор средств, собрания жителей районов, церковных приходов. Надо знакомиться с пасторами, такими, как Айк Блейки.
Роджер чувствовал себя глупо. Нечего было так много болтать.
— Я просто думал вслух, брат Уэс.
— Все мы так начинаем, брат Роджер, — сказал мэр, — думаем вслух и надеемся, что нужные люди услышат нас.
Брат Роджер и брат Уэс обнялись, и Роджер повернулся было к выходу, но взгляд его зацепился за йорубские церемониальные мечи на эбонитовой стене.
— Должен признать, Уэс, — Роджер кивнул в их сторону, — мечи просто великолепны. Что с ними будет дальше?
— Придется вернуть, хотя очень жать. Когда я задумал повесить их сюда, это был всего лишь ловкий предвыборный маневр. Но теперь я тоже ими восхищаюсь. Корни, брат Роджер, это корни.
Роджер вышел в приемную, где к тому времени уже началось что-то вроде вечеринки с коктейлями. Человек двадцать, почти все с бокалами шампанского, стояли группками и громко переговаривались.
— Эй, Родж!
Это был Джулиан Сэлисбери, единственный белый в приемной, кроме дежурного полицейского. Рядом с Джулианом стоял Дон Пикетт, и Роджер подошел пожать им руки и выслушать последние новости о кампании в поддержку Фэнона. Роджер уже собрался уходить, когда его окликнул низкий голос:
— Мистер Белл!
Элайя Йел, начальник полиции. Роджеру и во сне не могло присниться, что Элайя Йел знает его в лицо. Но он знал! Роджер и ему пожал руку, обменялся впечатлениями об итогах выборов… сейчас он чувствовал себя публичным человеком.
Наконец Роджер совсем уже добрался до двери приемной, но еще один голос, на этот раз женский, пропел за спиной:
— Мистер Бе-елл!
Роджер обернулся — и увидел мисс Бизли с бокалами шампанского. Действительно очень симпатичная, просто красавица, — сейчас на лице ее играл румянец от радости, шампанского и присутствия стольких мужчин, которые, конечно, восхищались ею не меньше Роджера.
— Нельзя же уходить, не попрощавшись! — улыбнулась она.
— Я и не думал, — сказал Роджер, — спасибо вам за все.
— Не забывайте дорогу к нам!
— Не волнуйтесь, мисс Бизли, — кивнул публичный человек Роджер Белл, — я скоро вернусь!
