— Ну што вы! Да я и снать не снаю! Вос-то-ши Ок-лен? Ха-ха-ха… Туда я не есить, нет… ни са што!
Конрад — снова на улицу… Солнце светило уже не так ярко… Казалось, прошла вечность, прежде чем ему удалось найти человека (менеджера из «Мейл Бокс Инк»), который подсказал, как дойти до ближайшей автобусной остановки. Но и только; никто не знал, как доехать до Келер-авеню. Прошло всего девять минут, но часы показывали уже без двадцати пять, и каждая минута была на вес золота. Всего сто сорок минут оставалось до семи! Конраду пришлось прошагать четыре квартала, чтобы добраться до остановки. На часах — без пятнадцати пять. Автобус ждали всего трое; ни один не знал, где находится Келер-авеню, не говоря уж о том, как до нее доехать. Без семи пять подошел автобус. Водитель сказал: да, автобусы до Келер-авеню ходят, но не с этой остановки. Ближайшая — в шести кварталах отсюда, во-о-он в ту сторону. Конрад помчался. До остановки он добежал запыхавшись, с ужасом сознавая, что от его напряженного тела воняет потом и страхом. Без двух минут пять. Через три минуты подошел автобус. Но не тот, так что снова пришлось ждать. Через десять минут, в одиннадцать минут шестого, пришел пятьдесят восьмой. Конрад зашел в автобус и дал водителю доллар. Водитель покачал головой: либо жетон, либо доллар пятьдесят, но без сдачи. «Хорошо… тогда возьмите все пять долларов!» Нет, так не пойдет. Конрад умолял водителя, но тот лишь качал головой. Конрад услышал, как из груди у него вырывается свистящий звук — ему не хватало воздуха. Он вышел из автобуса, не в силах произнести ни слова. Было тринадцать минут шестого.
Пытаясь разменять пять долларов, Конрад зашел сначала в магазин, где продавали сумки, потом — в канцелярские товары, но продавцы смотрели на него с подозрением, настаивая на том, что сдачи у них нет. Потом Конрад догадался — это они из-за его вида: красный, потный, волосы растрепаны и дышит тяжело. Конрад попытался успокоиться. Наконец в магазинчике дамского белья продавщица, тоненькая девушка, выслушав его злоключения, разменяла пять долларов из своего кошелька. К тому времени на часах было уже двадцать четыре минуты шестого.
Конрад рванул обратно к автобусной остановке. Пятьдесят восьмой подошел только через двадцать две минуты. Конрад сел, отдав водителю четыре четвертака. Теперь у него оставалось в общей сложности семьдесят девять долларов девяносто центов. Семьдесят семь — на уплату за машину и два девяносто — на себя. Громыхающий автобус потащился в сторону Восточного Окленда.
Трущобы Восточного Окленда отличались от трущоб за пределами Калифорнии. Они ничуть не походили на нью-йоркские — узкие, убогого вида съемные дома, которые Конрад видел в фильмах. Эти тянулись дом за домом — невысокие, скучные и однообразные хибары, часто из старых деревянных каркасов, с выцветшей краской, проседающие и заброшенные… Мрачный пейзаж то тут, то там расцвечивали яркие символы современной жизни в стиле эконом-класса: оштукатуренное ядовито-горчичное строение с боковой надписью «Наличные по чекам» — черные, высотой в фут буквы с красной обводкой… рекламный щит с огромной кроссовкой в разрезе, показывающем устройство подошвы и пятки… через два здания — ветхое, мшисто-зеленое сооружение с шатким, приземистым крыльцом; на желтой крыше во всю длину — щеголеватая, ярко-голубая надпись: «Центр плазмы „Медуолд“». На крыльце выстроилась очередь из отщепенцев общества с такими мрачными, огрубевшими лицами, что невозможно было разобрать, белые они, черные или какие еще. Эти субъекты походили на харчки, стекавшие по стене. Они стояли, чтобы продать свою кровь. Автобус очень медленно — уже одиннадцать минут седьмого! — продвигался в глубь оклендских трущоб. Кварталы жалких хибар начали редеть. Район был до того запущенным, что на месте некоторых домов валялись кучи сгоревшего мусора и всякого хлама. Наконец — тридцать две минуты! — Конрад разглядел впереди стоянку… За высокой оградой из металлических звеньев с мотками колючей проволоки поверху виднелось море капотов и крыш автомобилей, ослепительно сверкавших в лучах уже закатного солнца. Компания заняла большую часть квартала, вернее, того, что от него осталось. Автобус еще не подошел к остановке, а Конрад уже различал фигуры людей на фоне заходящего солнца — они ходили по воде слепящего металла. Ходили по воде… Разве такое возможно?
Как только Конрад сошел с автобуса, он тут же бросился через улицу к ограде. Солнце било прямо в глаза, и он прищурился. Так и есть — трое-четверо рабочих бродят прямо по капотам машин, перешагивая с одной на другую. И не просто перешагивая, а прыгая — бум, бум, бум, — в то время как капоты прогибаются под их тяжестью. Машины стояли впритык, и легче было пройти по верху, чем протискиваться между ними. Внезапно раздался визгливый, скрежещущий звук, и на фоне нещадно бьющих в глаза лучей, прямо в воздухе, возник силуэт машины, поднятой так высоко, что солнце вспыхнуло у нее под колесами. Конрад моментально узнал звук — подъемник. Рабочие на стоянке перемещали машины с помощью подъемников.
Дальше вдоль ограды, на двух металлических подпорках, стояла ржавеющая вывеска с кое-где отслоившейся краской: «Три С: эвакуация и ремонт». Под вывеской открывался широкий проход на площадку с огромными, запертыми на цепь воротами, на саму стоянку и к двум блокам, похожим на трейлеры, составленные один к другому и подпираемые домкратами. К двери вела грубо сработанная деревянная лестница. Вот она, контора компании! На часах — восемнадцать сорок! Все-таки он успел, хотя и осталось всего двадцать минут.
Внутри блока во всю длину тянулась покрытая пластиком стойка. В очереди стояло человек десять. За стойкой восседал тучный, черный от загара коротышка лет тридцати пяти. Его редеющие черные волосы были зачесаны прямо назад и рассыпались мелкими завитками, закрывая шею. Коротышка был в рубашке с засученными рукавами, выставлявшей на всеобщее обозрение накачанные мышцы — видно, тягал в спортзале железо. Конрад заметил, что парень то и дело усмехался, увлеченно беседуя с кем-то перед стойкой. Этим «кем-то» оказалась девушка — блондинка с удивительно густыми волосами. Конрад поглядел на нее, на смеющегося парня, на объявление, приклеенное к стене: «Принимаем только наличные или денежные переводы по почте, никаких чеков и кредитных карт. Через сутки хранение любой машины оплачивается из расчета 50 долларов в день, никаких исключений не предусмотрено. Эвакуация — 77 долларов в первые полчаса и 77 долларов за каждые последующие полчаса», затем бросил взгляд на большие круглые часы, показывавшие сорок шесть минут седьмого.
— Так, значит, вы из Плезантона, — сказал парень.
— Да, — ответила блондинка.
— А, случаем, не знаете Скарлетт Антонуччи? Она тоже из Плезантона.
— Что-то не припоминаю.
— Одно время я с ней встречался. И частенько наезжал в Плезантон. Приятный городок, мне нравится. И с чего это вас занесло в Окленд? — Парень осклабился в ухмылке.
— Хотела пройтись по магазинам.
— Это в Окленде-то? У вас в Плезантоне и без того шикарные торговые центры. Взять, к примеру, «Стоунридж»… А?
— Ну надо же — заигрывает! А ведь уже сорок семь минут… и всем нужно успеть до семи.
Конрад впервые обратил внимание на стоявших в очереди — поторопит ли кто из них парня? Но все — трое мужчин и две женщины — только беспокойно поглядывали по сторонам да вытягивали шеи… Никто и не думал возражать.
