Алекс проскользнула мимо нее и забежала на минутку в свое новое служебное пристанище забрать документы и вещи. До мотеля она ехала дольше обычного: попала в час «пик». В довершение пошел мокрый снег, и заторы на улицах Пурселла стали невыносимыми.
Понимая, что выходить из гостиницы ей не захочется, она купила по дороге жареную курицу. К тому времени, когда она накрыла себе ужин в номере на круглом столе возле окошка, все уже остыло и вкусом походило на картон. Алекс дала себе обещание, что купит фруктов и каких-нибудь полезных для здоровья закусок, чтобы подправить свой скудный рацион, а еще, пожалуй, букетик свежих цветов, чтобы немного оживить унылую комнату. Она также подумала, не снять ли ей устрашающее полотно, изображавшее бой быков; оно занимало большую часть одной стены. Развевающийся красный плащ и слюнявый бык отнюдь не радовали взор.
Не желая вновь перечитывать собственные записи, она решила включить телевизор. По кабельному каналу шла комедия, не требовавшая умственного напряжения. К концу фильма Алекс почувствовала себя лучше и решила принять душ.
Едва она вытерлась и замотала мокрые волосы полотенцем, как в дверь постучали. Накинув белый махровый халат и подпоясав его, она посмотрела в глазок.
Дверь она открыла на ширину цепочки.
— Вы что, с благотворительным визитом?
— Откройте дверь, — сказал шериф Ламберт.
— Для чего?
— Мне надо с вами поговорить.
— О чем?
— Скажу, когда войду. — Алекс не шевельнулась. — Откроете вы дверь или нет?
— Я могу с вами и отсюда разговаривать.
— Открывайте, черт побери, — рявкнул он. — А то я себе яйца отморожу.
Алекс сняла цепочку, распахнула дверь и отступила в сторону. Рид стал топать ногами и стряхивать ледышки, облепившие меховой воротник его куртки. Он окинул ее взглядом.
— Ждете кого-то?
Алекс сложила руки на животе; этот жест выражал у нее раздражение.
— Если это светский визит…
— Не визит.
Уцепившись зубами за палец, он стянул одну перчатку, потом тем же манером вторую. Похлопал фетровой ковбойской шляпой по бедру, стряхивая мокрый снег, провел рукой по волосам.
Он бросил перчатки в шляпу, положил ее на стол и опустился в кресло. Осмотрел остатки ее ужина и откусил кусок от нетронутой куриной ножки. С полным ртом спросил:
— Что, не нравится наша жареная курица?
Он вольготно развалился в кресле с таким видом, будто устроился там на всю ночь. Алекс продолжала стоять. Как ни странно, она чувствовала себя в халате раздетой, хотя он закрывал ее от подбородка до щиколоток. Гостиничное полотенце, намотанное на голову, тоже не добавляло ей уверенности в себе.
Она сделала вид, что ее ничуть не волнует ни его присутствие, ни собственное дезабилье.
— Да, жареная курица мне не понравилась, но пришлась кстати. Ради ужина я выходить не хотела.
— И очень правильно — в такой-то вечерок. Дороги сейчас опасные.
— Это вы могли и по телефону сказать.
Пропустив ее замечание мимо ушей, он перегнулся через ручку кресла и посмотрел мимо нее на экран телевизора, где ничем не прикрытая пара предавалась плотским утехам. Камера крупным планом показывала губы мужчины, прильнувшие к женской груди.
— Понятно, отчего вы разозлились. Я явился и помешал вам смотреть.
Она хлопнула ладонью по выключателю. Экран погас.
— Я не смотрела.
Когда она снова повернулась к нему, он улыбался, глядя на нее снизу вверх.
— А вы всегда открываете дверь всякому, кто ни постучит?
— Я не открывала, но вы же стали ругаться.
— Значит, это все, что требуется от мужчины, — грязно выругаться.
— В этом округе вы старший офицер правоохранительных органов. Если вам нельзя доверять, кому же тогда можно? — Про себя она подумала, что скорее доверится одетому в зеленый полиэстеровый костюм торговцу подержанными машинами, чем Риду Ламберту. — И неужто впрямь было необходимо нацеплять эту штуку, отправляясь с визитом?
Взгляд ее упал на кобуру, висевшую у него на поясе. Вытянув длинные, обутые в сапоги ноги, он скрестил их в щиколотках. Сложив ладони, посмотрел на нее поверх них.
— Никогда не знаешь, когда он может понадобиться.
— А он всегда заряжен?
Рид помедлил с ответом, его взгляд опустился к ее груди.
— Всегда.
Они уже говорили отнюдь не о пистолете. Но еще больше, чем сами слова, ее смутил тон разговора. Переступив с ноги на ногу, она облизнула губы и тут только сообразила, что уже сняла макияж. Она сразу почувствовала себя совсем беззащитной. И от отсутствия косметики, и от его немигающего пристального взгляда.
— Зачем вы, собственно, явились? Отчего нельзя было подождать до завтра?
— От большого желания.
— Желания? — севшим вдруг голосом переспросила она. Он лениво поднялся с кресла и, подойдя поближе, остановился буквально в нескольких дюймах от нее. Сунув загрубелую руку в вырез халата, он обхватил ладонью ее шею.
— Есть большое желание, — прошептал он. — Придушить тебя.
Разочарованно хмыкнув, Алекс сняла его руку и отступила на шаг. Он ее не удерживал.
— Мне позвонил судья Уоллес и рассказал, какое судебное распоряжение вы у него попросили.
Сердце у нее перестало бешено колотиться, она сердито чертыхнулась себе под нос.
— В этом городе секретов не бывает, что ли?
— Да, пожалуй, что нет.
— Кажется, мне чихнуть нельзя без того, чтобы все в округе не начали совать мне платки и салфетки.
— А как же, вы ведь фигура заметная. А вы чего ожидали, когда потребовали выкопать труп? Что все будет шито-крыто?
— Вас послушать, так это просто моя причуда.
— А разве нет?
— Неужели вы думаете, я стала бы тревожить могилу матери, если б не считала, что это крайне необходимо для разрешения загадки ее убийства? — волнуясь, спросила она. — Боже мой, неужели вы думаете, мне легко было даже выговорить эту просьбу? И с чего это судье понадобилось советоваться с вами, именно с вами, а не с другими?
— А отчего бы и не со мной? Оттого что я под подозрением?
— Да! — воскликнула она. — Крайне неэтично обсуждать данное дело с вами.
— Но ведь я шериф, вы не забыли?
— Помню это постоянно. И все равно это не повод для судьи Уоллеса действовать за моей спиной. Что это он так разволновался по поводу эксгумации тела? Может, он боится, что судебно-медицинская экспертиза выявит то, что он помог в свое время скрыть?
