- Да, - ответил Тимар, не задумываясь.
Кристян засмеялся.
- Такой большой жертвы, ваша милость, я с вас не потребую. Я ведь сказал уже, что одними деньгами вам от меня не откупиться. Клейменый раб да при таких дурных задатках - в два счета попадешься, и что тогда мне проку с этой ренты? Мне, как я вам объяснил, нужен покой, нужно надежное убежище, причем на долгий срок, ну, и необходимые жизненные удобства. По-моему, скромное желание, не так ли?
- Говорите начистоту: что вам нужно?
- Сейчас скажу, коли уж вам не терпится.
Кристян потянулся к ружью и, усевшись в кресло, взял ружье на изготовку.
- Итак, не нужна мне пока ваша рента в сто тысяч франков. Мне нужен ничейный остров.
Тимара словно током ударило. Он мигом стряхнул с себя оцепенение.
- Причем тут ничейный остров?
- Во-первых, это надежное убежище, куда не сунут нос ищейки ни одной из полиций мира. Ну, и, разумеется, я хочу, чтобы на время моего пребывания на остове ваша милость изволили обеспечить меня всем, что моя душа пожелает, не считаясь ни с деньгами, ни со средствами.
Тимара возмутили эти наглые претензии.
- Полно вам шутки шутить! Просите денег - любую сумму. Ступайте на все четыре стороны и распоряжайтесь деньгами, как вздумается. Но остров я вам не отдам. И вбросьте из головы эту дурацкую прихоть.
- Не такая уж она дурацкая, моя прихоть. Согласитесь, ваша милость, что воздух там целительный, а моему подорванному южноамериканским климатом здоровью сейчас это крайне необходимо. Мама Тереза, царство ей небесное, говаривала, что тамошние травы залечивают любые раны. Профессор Диосеги в своей ботанической книге пишет, что о целебный трав срастается даже сваренное в горшке мясо, - своими глазами читал. Кроме того, после всех перенесенных невзгод мне необходима спокойная, размеренная жизнь. И кажется, я заслужил право пожить как сибарит, предаться буколическим утехам золотого века. Ваша милость, отдайте мне ничейный остров! Прошу вас, ваше превосходительство, ваша светлость, серениссиме!
Просьбы в сочетании с нацеленным ружьем звучали особенно издевательски.
- Чушь какую выдумали! - раздраженно воскликнул Тимар, выведенный из себя насмешками Кристяна; резко развернув стул, он уселся спиной к дерзкому авантюристу.
- Нет уж, пожалуйста, не отворачивайтесь, ваше высокопревосходительство. Сеньор, экселенца, милорд, майн герр, пан ясновельможный, менеер, монсеньор, эффенди! На каком из языков вы слоны выслушать мольбу смиренного бедняка?
Эти грубые издевательства лишили Кристяна его преимуществ. Тимар очнулся от дурмана, воля и мысль его заработали. Перед ним запуганный человек, который дрожит за свою шкуру.
- Хватит, кончайте! - сердито бросил он Кристяну. - Не собираюсь вступать с вами в длительные переговоры. Назовите сумму, и вы ее получите. Если вам нужен остров, купите себе остров в греческом архипелаге или у берегов Китая. Если боитесь преследования, отправляйтесь в Рим, Неаполь или в Сицилию, выдайте себя за маркиза, поладьте с каморрой, и вас никто не тронет. Денег я вам дам. Остров вы не получите.
- Вон как вы свысока заговорили, ваша милость? Брошенный в воду котенок опомнился от испуга и попытается выплыть. Придется тебя мокнуть еще разок. Небось думаешь сейчас: ступай себе, оборванец, ищи желающих выслушать твои россказни. Тебя же и схватят первым, упекут в холодную, а там и забудут; заткнут тебе рот так, что больше и словом никогда ни с кем не перемолвишься. А то и другие житейские неприятности приключиться могут. Идешь себе по дороге, а из-за угла кто-нибудь тебя и подстрелит; разве станут искать виновного? И если Дунай вынесет труп твой, неужто захотят выяснять, сам ты прыгнул в воду или тебя столкнули? Ну, а в худшем случае, если тебе удастся рассказать всю мою подноготную, кто поверит тебе, нищему бродяге, если я, золотой человек, гордо вскинув голову, заявлю: "Неправда!" Денег у меня куры не клюют. Если обвинитель и свидетели сдуру откажутся от подкупа, судьи наверняка будут поумнее, эти не побрезгуют золото даже из грязи поднять... Вижу, приятель, ты себя тешишь такими мыслями. А зря! Видно, забыл, с каким плутом имеешь дело, ну так я тебе напомню. Пойми: ты связан по рукам, по ногам и валяешься у моих ног, беззащитный, как истязаемый грабителями скупец. Не признается, где спрятал богатство? - иголки ему под ногти, бороду по волоску выщипать, лить на обнаженное тело кипящее масло, пока не скажет. Придется и мне поступить с тобою так же. Когда станет невтерпеж, кричи "хватит"!
Тимар с ужасом истязаемого прислушивался к словам беглого каторжника.
- Пока что я о твоих тайнах еще никому словом не обмолвился, клянусь. Кроме тех намеков, что я позволил себе в Комароме, но по намекам ведь ни о чем не догадаешься. Зато все, что мне известно, я изложил на бумаге: вот они - четыре варианта и четыре разных адреса. Первое - донесение турецкому правительству, где я сообщаю, что заговорщик Али Чорбаджи вывез из Стамбула сокровища, подлежащие конфискации в казну султана, а кстати, возможно, оттуда и похищенные; далее перечисляю их, подробно описывая со слов своего отца каждую вещь, указываю, у кого они находятся, а заодно и как они к этому человеку попали. Во втором письме я изобличаю тебя перед венским правительством как убийцу Али Чорбаджи и похитителя его сокровищ. Не забывай, что у людей, внезапно разбогатевших, всегда много недругов. Мое третье послание адресовано в Комаром госпоже Леветинцской. Ей я тоже рассказываю, как ты расправился с ее отцом, каким образом раздобыл ты медальон с портретом ее матери и прочие драгоценности, какими ее одаривал. Здесь я добавил и еще кое-какие подробности. Ну, например, сообщаю где ты бываешь, когда надолго отлучаешься из дому. Живописал твои тайные утехи на ничейном острове, твою любовную связь с другой женщиной. Познакомил ее с Ноэми и Доди... Ну как, загонять еще иголки под ногти?
Грудь Тимара бурно вздымалась.
- Ну что же, коли молчишь, продолжим! - промолвил бессердечный палач. - Четвертое письмо пойдет Ноэми. В нем рассказано все, что она о тебе еще не знает: что ты знатный господин, что у тебя есть законная жена. Что ты унизил, опозорил ее, что ей принадлежать ты никогда не будешь, а лишь используешь ее для удовлетворения своих плотских утех. Ну что, по-прежнему не просишь пощады? Попробуем прибегнуть к кипящему маслу. Я не такой дурак, чтобы все время таскать эти письма в кармане и дожидаться, пока наемный убийца угробит меня в каком-нибудь пустынном месте, а письма передаст тебе. Если ты заявляешь, что не намерен торговаться, я тебе тоже говорю: "Честь имею кланяться!" Но прямо отсюда я пойду во-он туда - видишь две башенки? Да-да, тиханьский монастырь. Монахи честные люди, на них можно положиться, там мои письма будут в надежных руках. Я попрошу приора, в случае если я через неделю не явлюсь самолично за письмами, отправить их по указанным адресам. Тогда, даже если ты постараешься меня прикончить, ты ничего этим не добьешься: письма все равно придут по назначению, и для тебя не останется места в стране. Домой не сунешься - жена даже если бы простила тебе смерть отца, то ни за что не простит супружеской измены. Судебная палата начнет расследование, и тебе придется давать объяснения по поводу загадочный источников твоего богатства. Турецкое правительство привлечет тебя к суду, и австрийское тоже. Люди узнают о тебе всю правду. Из золотого человека разом превратишься в грязного мошенника. И на ничейный остров больше не сбежишь, Ноэми тебя на порог не пустит. Ноэми - женщина гордая, у таких от любви до ненависти один шаг. Не останется у тебя другого выхода, кроме как бежать из привычного мира, как бежал я, отречься от собственного имени, как отрекся я, прятаться и скрываться в чужих городах, как я, и вздрагивать от шагов за дверью, как вздрагиваю я! Ну что, уходить мне или остаться?
