Ноэми, взяв Тимара за руку, потянула его в дом подвела к кроватке спящего ребенка.
Мальчик, разбуженный родительскими поцелуями, открыл глаза и, увидев, что настало утро, встал на колени и, благоговейно сложив ручонки, начал утреннюю молитву:
"Храни, Господь, доброго папу и добрую маму!".
Все долги выплачены, Михай!..
Ангелы - один над твоей могилою, другой у изголовья твоей постели - молят Господа о счастье для тебя...
Ноэми помогла малышу одеться, а затем долго смотрела на Михая задумчивым взглядом. Понадобится немало времени, прежде чем она сумеет постичь все, что услышала сегодня. А ведь у женщин ум быстрый.
И вот однажды Ноэми сказала своему супругу:
- Михай! Все же за тобой остался долг в этой жизни.
- Какой и перед кем?
- Ты должен был открыть Тимее тайну, которую тебе сообщила та женщина.
- Какую тайну?
- Надо было сказать ей, что в ее комнату ведет потайной ход. Ведь когда она спит или когда совсем одна, к ней может проникнуть кто угодно.
- но ведь о тайнике никому не известно, кроме Атали.
- По-твоему, этого мало?
- К чему ты клонишь?
- Ах, Михай, Михай! Ничего-то ты в нас, женщинах, не понимаешь. Ты не знаешь, что собою представляет Атали, а я знаю. А оплакивала Тимею - потому что она страдает, потому что не любит тебя, потому что ты принадлежишь мне. Но если бы она испытывала к тебе те чувства, что питает к другому мужчине, если бы ты из любви к ней отверг меня, как поступил с Атали тот мужчина, - о, тогда не приведи Господь мне хоть раз застать ее одну спящей!
- Не пугай меня, Ноэми!
- Что поделаешь, таковы мы, женщины. А ты и не знал? Поспеши известить Тимею о тайнике. Я хочу, чтобы Тимея была счастлива.
Михай поцеловал Ноэми в лоб.
- Милое, доброе дитя! Я не могу написать Тимее, ведь она узнает мой почерк, и тогда ее вдовству конец, и я перестану быть воскресшим из мертвых и лишусь места в твоем раю.
- Тогда я напишу ей.
- Нет, нет! Так не годится. Я с ног до головы осыпал ее золотом и алмазами, но от тебя она ни единой буковки не получит: это мои сокровища. Я ничего не прихватил для Ноэми от Тимеи, но и Тимее ничего не дам от Ноэми. Нет, тебе нельзя писать ей.
- Хорошо, - с улыбкой проговорила Ноэми. - Я знаю человека, который смело может обратиться к Тимее. Письмо ей напишет Доди.
Тимар рассмеялся.
Столько веселья, радости, ребяческой наивности, невинного бахвальства, столько серьезных, меланхолических раздумий крылось за этой идеей: маленький Доди предупредит Тимею, чтобы та остерегалась!
Маленький Доди напишет... Тимее!
Тимар смеялся, а из глаз его катились слезы.
Однако Ноэми всерьез взялась осуществить свой замысел. Своей рукою написала Доди слова, какие он должен был переписать, и мальчик без единой ошибки перенес их на разлинованный листок бумаги. Содержания он так и не понял.
Ноэми достала для этого случая особые чернила красивого темно-фиолетового оттенка, сваренные из листьев черной мальвы, запечатала письмо белым воском, а за неимением в доме печатки с гербом скрепила воск красивым золотисто-зеленым жучком, которого поймал Доди.
Письмо вручили одному из торговцев фруктами, чтобы тот отправил его по почте.
Письмо маленького Доди ушло к Тимее.
"Ах, какая ты неловкая!..".
У Тимеи по календарю было и другое имя: Жужанна. Первым нарекла ее мать-гречанка, второе даровали ей при крещении; им она пользовалась при подписи официальных документов и в день святой Жужанны отмечала именины.
В венгерских провинциальных городах праздновать именины - распространенный обычай. Родственники, знакомые безо всякого приглашения считают своим долгом явиться в дом именинника, где к приему гостей уже накрыты столы. Однако в лучших домах заведен обычай рассылать на именинные торжества напечатанные приглашения. Тем самым почти на аристократический лад дается понять: те, кто не получил приглашение, могут оставить свои добрые пожелания при себе.
День Жужанны бывает два раза в году; Тимея отмечала его зимой, поскольку муж ее в эту пору находился дома. Приглашения рассылались за неделю до торжества.
Другое ее имя праздника не удостоилось. "Тимея" - такого имени нет ни в комаромском календаре, ни в общенациональном, а иных календарей в тех краях тогда и не существовало. Немало усилий потребовалось бы приложить тому, кто захотел бы узнать, на какой день года приходится это имя.
День святой Тимеи приходится на светлый месяц май, когда Михай успевал давным-давно отбыть из Комарома.
И все же Тимея каждый раз получала в этот день роскошный букет из одних белых роз. Даритель предпочитал оставаться в тени; букет, упакованный в коробку, прибывал по почте.
На празднества в день Жужанны - в ту пору, когда Тимар был "еще жив", - господин Качука, как правило, тоже получал приглашение, на которое, как правило, отвечал оставленной у привратника визитной карточкой. На званые вечера в этот дом он никогда не ходил.
В этом году празднование для Жужанны не состоялось. Преданная Жужанна скорбит об усопшем супруге.
Зато утром погожего майского дня, когда обычно по почте прибывает букет белых роз, лакей Леветинцских, с головы до пят облаченный в черное, доставил господину Качуке конверт. Вскрыв его, майор, к превеликому своему удивлению, обнаружил приглашение, как всегда напечатанное на глянцевой бумаге, однако в именинницах значилась не Жужанна, а Тимея Леветинцская, и гостя просили пожаловать нынче вечером.
Господин Качука недоумевал. Что за странная прихоть со стороны Тимеи? Бросить вызов комаромскому обществу, решив отпраздновать день греческой святой вместо правоверной кальвинистской Жужанны, а главное, приглашая гостей на вечер утором того же дня, - ведь это противоречит всем правилам хорошего тона!
Господин Качука решил на сей раз откликнуться на приглашение.
Вечером он постарался не быть в числе первых гостей; приглашали к половине девятого - он выждал до половины десятого и тогда отправился к особняку Леветинцских.
В прихожей, сдавая лакею шинель и саблю, он поинтересовался, много ли собралось народу. Лакей ответил, что никого, мог, нет.
Майор бы неприятно поражен. Не иначе как остальные гости, разобидевшись, сговорились не приходить.
Его беспокойство усилилось, когда он, войдя в залу, увидел, что все люстры зажжены, все комнаты ярко освещены, как в дни больших приемов.
Вышедшая навстречу горничная направила его в будуар: госпожа находится там.
- Кто у нее?
- Она одна. Барышня Атали с матерью уехали к господину Фабуле в его поместье, он сегодня устраивает рыбный пир.
