Когда они вышли на улицу, то сразу ощутили холод весеннего вечера. Нобутака остановил такси и приказал ехать в район Нихонбаси
[102]
. Сегодня праздновали открытие ночного клуба, предоставляющего свои услуги до четырех утра, в цокольном этаже знаменитого в Нихонбаси канцелярского магазина.
Управляющий во фраке стоял за стойкой администратора, приветствуя гостей. Попав туда, Юити обнаружил, что Нобутака – старинный приятель управляющего, который пригласил его на эту бесплатную вечернику. Торжество проводилось за счет заведения.
Пришло несколько так называемых знаменитостей. Юити смущенно наблюдал, как Нобутака раздавал свои визитные карточки. Там были художники и представители литературной братии. Юити показалось, что намеченная встреча Сунсукэ должна состояться тоже здесь, но конечно же его там не оказалось. Громкая музыка играла беспрерывно, многие пары танцевали. Жизнерадостные официантки, которых согнали на открытие, были одеты в платья по последней моде, взятые напрокат. Платья явно не подходили к интерьеру горной хижины.
– Давай пить до утра, – предложила танцующая с Юити женщина. – Ты личный секретарь этого мужчины? Давай удерем от него. Пойдем спать ко мне и встанем завтра в полдень. Я пожарю тебе яичницу. Поскольку ты еще мальчик, тебе, наверное, нравится больше яичница-болтунья, верно?
– Мне? Я люблю омлет.
– Омлет? Ах ты милашка!
Пьяная женщина поцеловала его. Они вернулись на свои места. Нобутака принес два физа с джином. Он сказал:
– Давай выпьем.
– За что?
– За здоровье госпожи Кабураги.
Этот тост, полный скрытого смысла, возбудил сильное любопытство женщины. Юити посмотрел на лимон, плавающий в стакане с колотым льдом. Вокруг кружка лимона обвился волос, видимо женский. Он закрыл глаза и выпил его, будто этот волос принадлежал госпоже Кабураги.
Был час ночи, когда Нобутака Кабураги и Юити ушли. Нобутака отправился за такси. Юити равнодушно отошел. «Он дуется, – думал мужчина, который любил его. – Он должен понимать, что мы будем спать вместе после всего этого. Если нет, он не стал бы заходить так далеко. Моей жены нет дома, поэтому он может безнаказанно остаться у меня».
Юити не оглядывался, он быстро шел в направлении перекрестка у Нихонбаси. Нобутака следовал за ним, тяжело дыша:
– Куда ты?
– Я иду домой.
– Не будь упрямым.
– У меня есть семья.
Прибыло такси. Нобутака открыл дверь. Он взял Юити за плечо. Юноша был сильнее его. Он оттолкнул его руку и сказал:
– Идите домой один.
Некоторое время двое поедали друг друга взглядом. Нобутака уступил и захлопнул дверцу перед носом ухмыляющегося шофера.
– Давай пройдемся немного и поговорим.
– Я тоже хочу кое-что вам сказать.
Грудь Нобутаки беспокойно вздымалась. Они некоторое время шли по пустынному тротуару, звуки их шагов отдавались эхом.
По улице туда-сюда скользили такси. В близлежащем переулке, однако, правила стойкая вязкая тишина городского центра. Некоторое время спустя они шагали позади банка Н. Там ярко светили круглые уличные фонари. Здание банка высилось в темноте нагромождением высоких крутых ребер. За исключением ночного сторожа все постоянные жители этого района выехали. Остались лишь груды камней, сложенных аккуратными штабелями. Темнеющие за железными решетками окна были закрыты. В затянутом тучами небе слышались далекие раскаты грома. Молнии слабо освещали поверхность круглых колонн соседнего с банком здания.
– Что ты хотел сказать?
– Думаю, нам нужно расстаться.
Нобутака не ответил. Некоторое время только эхо их шагов звучало в гулком пространстве улицы.
– Почему так вдруг?
– Время пришло.
– Ну, разве это не эгоизм?
– Я объективен.
Детскость слова «объективен» вызвала у Нобутаки смех.
– Я не могу тебя оставить.
– Поступайте как вам нравится, но я больше не собираюсь спать с вами.
– Но, Ю-тян, с тех пор как я встретил тебя, хотя я и был волокитой, я ни разу не нарушил верность тебе. Я жил только для тебя одного. Крапивница, которая появлялась у тебя на груди в холодные ночи, твой голос, твой профиль на рассвете на вечеринке геев, запах твоей помады… Если всего этого не будет…
Юноша буркнул в сердцах:
– Тогда купите такую же помаду и нюхайте её, сколько душе угодно! Как насчет этого?
Соприкосновение плеча Нобутаки с его плечом показалось ему противным.
Они вдруг заметили, что оказались возле реки. Несколько лодок, привязанных к пирсу, издавали печальный скрип. Пучки света от автомобильных фар на мосту на той стороне пересекались и отбрасывали огромные тени.
Они повернули назад. Нобутака без перерыва что-то взволнованно говорил. Он споткнулся обо что-то. Это была ветка искусственной вишни, которую использовали для украшения в универмаге. Грязная бумажная вишня шелестела, как использованная газета.
– Неужели нам действительно нужно расстаться? Ты это серьезно? Ю-тян, разве наша дружба и в самом деле кончилась?
– Дружба? Странно. Если бы мы были друзьями, мы бы не спали вместе, разве не так? Мы бы смогли встречаться как друзья и дальше, если бы мы действительно были друзьями.
Нобутака ничего не сказал.
– Вам это не нравится.
– Ю-тян, пожалуйста, не бросай меня.
Они вошли в темную аллею.
– Я сделаю все, что ты захочешь. Все, что угодно. Если ты попросишь меня поцеловать твои ботинки, я это сделаю.
– Прекратите спектакль.
– Это не спектакль, я серьезно. Я не притворяюсь.
Возможно, такой человек, как Нобутака, бывает самим собой лишь в особых случаях. Перед кондитерским магазином с закрытой железной решеткой витриной он встал на колени на тротуаре. Он обнял ногу Юити и поцеловал его ботинок. Запах гуталина привел его в экстаз. Он даже поцеловал носки ботинок, которые запылились. Он расстегнул плащ юноши и попытался поцеловать его брюки, поэтому Юити наклонился и изо всей силы вырвался из рук Поупа, которые цеплялись к его икрам, словно капкан.
Ужас охватил Юити. Он бросился бежать. Нобутака не преследовал его. Он поднялся и отряхнул с одежды пыль. Вынул белый носовой платок. Вытер губы. Платок был перепачкан гуталином. Нобутака уже стал тем Нобутакой, каким был всегда. Он пошел прочь своей неестественной, вихляющей походкой.
На углу улицы он увидел вдалеке Юити, останавливающего такси. Машина отъехала. Князь Кабураги не хотел возвращаться домой. Его сердце взывало не к Юити, а повторяло имя жены. Она была его партнершей, соучастницей преступлений, другом в бедах, разочарованиях и печали. Нобутака подумал, что ему придется ехать в Киото одному.
