Сейчас жакет висел около мистера Причарда, и он сноровисто пробегал пальцами по меху, высвобождая длинную ость из подшерстка. Сидя за столиком, они услышали за дверью спальни хриплые крики Алисы, бросавшейся на Норму; их зверская грубость глубоко потрясла всех Причардов – и сблизила, насколько это было возможно. Милдред закурила сигарету, избегая материнского взгляда. Курить она начала всего полгода назад, когда ей исполнился двадцать один. После первого взрыва эту тему больше не обсуждали, но каждый раз, когда Милдред закуривала при ней, мать всем своим видом выражала неодобрение.
Дождь перестал, только капало с дубов на крышу. Побитая водой земля промокла, размякла. Пшеница, тучная и тяжелая от обильной дождями весны, легла под последним ливнем, и поля покрылись как бы застывшими волнами. Вода точилась, бежала, лилась, неслась в низины на полях. Канавы вдоль шоссе наполнились, и кое-где вода вышла даже на полотно. Повсюду журчала вода, бормотала вода. Все лепестки с золотых маков облетели, а сочный люпин тоже не вынес собственной тяжести и поник, как пшеница.
Разгуливалось. Тучи разлохматились, и уже плескалась в разрывах чистая синева, а по ней стремглав скользили шелковые клочья облаков. В вышине гулял крепкий ветер и растаскивал, перемешивал, скатывал тучи, но на земле воздух был совсем неподвижен, и пахло червями, мокрой травой, обнаженными корневищами.
С участка вокруг гаража и закусочной на Мятежном углу вода сливалась по канавкам в глубокий кювет у шоссе. Автобус в серебристой краске сверкал чистотой, вода еще капала с его бортов и каплями лежала на ветровом стекле. В закусочной было жарковато.
Прыщ стоял за стойкой и помогал готовить, хотя до нынешнего дня ему это никогда не приходило в голову. Всегда, на прежних местах, он ненавидел работу, а потому, естественно, ненавидел и хозяина. Но переживания сегодняшнего утра были еще свежи. В ушах еще звучал голос Хуана: «Кит, вытри руки и погляди, как там у Алисы кофе». Ничего приятнее он в жизни не слышал. Ему хотелось что-то сделать для Хуана. Он выжал Причардам апельсины, подал кофе, а теперь пытался одновременно следить за гренками и сбивать яйца.
Мистер Причард сказал:
– Давайте все закажем болтушку. Так им будет проще. Мне можно подать на сковородке, и сделайте посуше.
– Хорошо, – сказал Прыщ. Сковорода у него перекалилась, и яичница скворчала и трещала, распространяя запах мокрых куриных перьев, который сопутствует чрезмерно быстрой жарке.
Милдред закинула ногу на ногу, и подол юбки затянулся под колено, так что с противоположной от Прыща стороны оно, наверно, оголилось. Он хотел зайти с той стороны и посмотреть. Его узкие глаза без конца шныряли туда – ухватить что можно. Только чтобы не заметила, как он смотрит ей на ноги. Он все рассчитал в уме. Если она не опустит ногу, он пойдет подавать яичницу, а через руку повесит салфетку. Потом, когда он поставит тарелки, он зайдет за их стол шага на четыре и как бы случайно салфетку уронит. Он наклонится, посмотрит из-под локтя и тогда сможет увидеть ногу Милдред.
Он приготовил салфетку и мешал, торопил яичницу, пока Милдред не переменила позу. Ворошил яичницу. Яичница уже пригорела, а Прыщ загребал только по верху, чтобы не содрать со дна корку. Чад от горевших яиц наполнил закусочную. Милдред подняла взгляд и заметила огонек в глазах Прыща. Она посмотрела вниз, увидела, как задралась юбка, и одернула ее. Прыщ следил за ней исподтишка. Он понял, что попался, и щеки у него вспыхнули.
Темный дым поднялся над яичницей, а над гренками поднялся синий дым. Хуан тихо вышел из спальни и принюхался.
– Господи боже, – сказал он, – что ты делаешь, Кит?
– Хотел помочь, – смущенно ответил Прыщ.
Хуан улыбнулся.
– Спасибо, конечно, но лучше бы ты не жарил. – Он подошел к газовой плите, снял сковороду с горелой яичницей, сунул в раковину и пустил воду. Яичница зашипела и забулькала, потом обиженно стихла. Хуан сказал:
– Кит, поди попробуй завести машину. Если не схватывает, подсос не трогай. Только зальешь. Если сразу не заведется, сними крышку распределителя и протри контакты. Могли отсыреть. Когда заведешь, несколько минут покрути на первой, а потом уже переключай, и пусть работает. Только смотри, чтобы он не стрясся с козел. На холостых – да?
Прыщ вытер руки.
– Масло сперва проверить, не уходит ли?
– Ага. Тебя учить не надо. Ага, взгляни. Утром на цапфе что-то было густо.
– Может быть, от тряски, – сказал Прыщ. Он забыл, как глядел на ногу Милдред. Он расцвел от похвалы Хуана.
– Кит, я не думаю, что он убежит, но все-таки ты за ним присматривай.
Прыщ подобострастно рассмеялся шутке хозяина и вышел на двор. Хуан поглядел в зал.
– Жена неважно себя чувствует, – сказал он. – Что прикажете? Еще кофе?
– Да, – сказал мистер Причард. – Молодой человек пытался изжарить яичницу, но сжег. Моя жена любит жидковатую…
– Если яйца свежие, – вставила его жена.
– Если яйца свежие, – повторил мистер Причард. – А я люблю посуше.
– Яйца свежие, да, – сказал Хуан. – Свежие, прямо со льда.
– Не уверена, что смогу съесть яйцо из холодильника, – сказала миссис Причард.
– Из холодильника, врать не буду.
– Я, пожалуй, обойдусь пончиком, – сказала миссис Причард.
– Я то же самое, – сказал мистер Причард.
Хуан открыто и с восхищением посмотрел на ноги Милдред. Она посмотрела на него. Он нехотя оторвал взгляд от ее ног, и в его черных глазах было столько удовольствия, столько откровенного восхищения, что она порозовела. В животе у нее стало тепло. Она ощутила электрический удар.
– А!.. – Она отвернулась. – Пожалуй, еще кофе. Ну, раз так, и пончик тоже.
– Пончиков осталось только два, – сказал Хуан. – Я подам два пончика и плюшку, а вы уже деритесь, кому что.
На дворе раздался рев автобуса и почти сразу перешел в тихое ворчание.
– Звук хороший, – сказал Хуан.
Из спальни тихо, чуть ли не крадучись, вышел Эрнест Хортон и осторожно прикрыл за собой дверь. Он подошел к мистеру Причарду и положил на стол шесть плоских коробочек.
– Пожалуйста, – сказал он, – шесть.
Мистер Причард вынул бумажник.
– Найдется сдача с двадцати? – спросил он.
– Нет.
– Можете разменять двадцать? – спросил он Хуана.
Хуан нажал кнопку на кассе и поднял плоскую гирьку из отделения с бумажными деньгами.
– Могу десятками.
– Годится, – сказал Эрнест Хортон, – Доллар у меня, кажется, есть. С вас – девять. – Он забрал десятку, а мистеру Причарду отдал доллар.
– Что тут? – спросила миссис Причард. Она взяла коробку, но мистер Причард выхватил ее.
– Не надо, – сказал он таинственно.
