Элизабет с любовью посвящаю
Пролог
Как-то вечером вытянулся Мак вольготно на своей постели в Королевской ночлежке и говорит:
– Прочитал я «Консервный Ряд» Стейнбека: слабовато. Я бы все это описал другим манером, – тут Мак перевернулся на живот, подпер рукою голову. – Оно понятно, критиковать легко… Но кой-чего я б ему все же присоветовал…
– Ну, и чего? – спросил Уайти I.
– Да мало ли чего… Вот хотя бы взять. Он как пишет: глава первая, глава вторая, глава третья… Номера – ладно, ничего не имею против. Но хорошо бы к ним по паре слов – про что глава. Мало ли, вдруг захочется перечитать какое-то место. Разве его по номеру отыщешь? А тут посмотрел в заголовок: ага, тебя-то мне и надо…
– А ведь верно…
– И еще, мне такие книжки нравятся, где много говорят. Сочинитель пускай лучше помалкивает. У кого какая внешность, я люблю сам угадывать. Как ты говоришь, таков ты, значит, и есть. Да чта там внешность, я все ихние мысли по разговору угадаю. Хотя, – прибавил он, – без описаний тоже не обойтись. Должен я знать, что какого цвета, чем пахнет, на что похоже? Да как оно кому нравится?.. Но все же лучше, когда этого поменьше…
– Ишь ты! Критикует – как пиво дует, – подал голос Уайти II. – Талант! А еще можешь?
– Чего ж не мочь… слушайте. Всякий писатель любит показывать свое искусство. И правда, посмотришь – ловок, красиво закрутил… Слова-то какие – поют. А я так сужу: пиши свои выкрутасы, коли охота, да только с делом не путай. Ты собери их грудой в начале книжки… А там уж как я пожелаю: захочу – вообще их читать не буду, а захочу – прочитаю потом, когда ясно, чем все кончится…
– Так и стал бы его учить? – не поверил Эдди.
– Спрашиваешь, – сказал Уайти II. – Наш Мак такой учитель, берегись. Дай ему волю, он привидений учить будет, как лучше страх нагонять. А то какого-то писателя…
– А что, я могу! Кончайте, скажу, ребята, кандальный звон да спиритизм… Все у вас по старинке… Я много чего могу… – Снова перевернулся на спину, уставился в полог над кроватью. Несколько времени молчал, потом сказал раздумчиво:
– Да… Так они и пошли бы у меня друг за дружкой…
– Кто, привидения? – спросил Эдди.
– Сам ты привидение… Главы…
1. Так они и жили…
2. Трудная жизнь Джозефа-Марии
3. Выкрутасы (1)
4. Иначе б не было игры
5. Появляется Сюзи
6. Муки творчества
7. Не верь началу, а верь концу
8. Великая крокетная война
9. Дураком родился… президентом помрешь
10. В стене, нас окружающей, есть лаз, нас вопрошающий
11. Тяжкие думы Элена
12. Цветок на почве каменистой
13. Параллельные прямые пересекаются
14. Незадачливая среда
15. Тяжко в ученье
16. Цветочки св. Мака Монтерейского
17. Окрутила!
18. В час досуга
19. Благостный четверг (1)
20. Благостный четверг (2)
21. Ай да четверг!
22. Во всеоружии
23. Ночь любви
24. Томительная пятница
25. Брехуня
26. Буря приближается
27. О славнохлопотный денек!
28. Новый Кубла Хан, или Видения во сне
29. О, горе нам!..
30. На свет появляется президент
31. Тернистой тропою величия
32. Поход за истиной
33. Судьба стучится в дверь
34. Хорошая сидячая ванна
35. В высшей степени комильфа
36. Лама савахфани?
37. Главка с булавку
38. Выкрутасы (2), или Празднество бабочек
39. И снова у нас в гостях Благостный четверг
40. Пусть будет в нашей жизни лишь весна!
1. Так они и жили…
Для Монтерея и Консервного Ряда война не прошла бесследно; воевать по-настоящему мало кому довелось, но дел всем хватило. И ран оказалось немало…
Особенно отличились консервные промыслы. По случаю войны отменили ограничения на лов. Из патриотических чувств сардин выбрали подчистую, а теперь их не воротишь никаким патриотизмом. Помните, у Л. Кэрролла в «Алисе» устриц «всех съели до одной»? Сардинам повезло не больше. Старая история! В благородном порыве свели западные леса; а теперь вот сосем из калифорнийской земли воду, да так споро, что никакой ливень дела не поправит. Окажемся среди пустыни – наплачемся… Консервному Ряду уже сейчас не до смеха: сардин выловили, законсервировали и всех до одной съели. Как вымер консервный завод. Лишь похаживает между цехов одинокий сторож, да ветер гремит по серебристо-жемчужным рифленым кровлям… На улице не фырчат грузовики. Кругом тихо и пусто…
Беспокойное это было время – война… Дока призвали. На кого оставить Западную биологическую лабораторию? Упросил приглядеть за ней старого своего приятеля Брехуню… Служил Док техником-сержантом в подразделении по профилактике венерических болезней. К службе относился по-философски. Имея вволю казенного спирта, весело коротал свободное время. Подружился со всей частью, от следующего чина отбрыкивался. Война кончилась, тут бы и домой; но в награду за верную службу правительство оставило Дока в армии, доверило навести порядок в бумагах: ему, как главному виновнику беспорядка, работа была как раз по плечу. Через два года после победы Док вышел с почестями в отставку…
И вот он на крыльце своего дома. Дверь от сырости разбухла, насилу открыл. Похоже, Брехуня в лаборатории давненько не был… Всюду пыль, плесень. В раковине гора грязных кастрюль и сковородок. Инструменты – ржавые, клетки – пустые. Док опустился на старенький стул, на душе кошки заскребли. Выругал Брехуню – негромко, но с чувством. Потом поднялся, вышел на безмолвную улицу, ноги сами понесли его в лавку Ли Чонга за пивом. За прилавком стоял хорошо одетый молодой человек, по обличью мексиканец. Тут только Док вспомнил, что Ли Чонга больше нет.
– Пива, – сказал Док. – Две кварты.
– Сейчас сделаем, – сказал Патрон.
– Мак сюда заглядывает?
– А как же.
– Передайте ему, что я его жду.
– Я – это кто?
– Скажите ему, Док вернулся.
– Ладно, Док, – сказал Патрон. – Такое пиво устроит?
– Лишь бы пенилось…
Док с Маком допоздна засиделись в лаборатории. Пиво уже не казалось забористым, и на столе появилась бутылка виски «Старый Тенесси» («Старая тенисовка», как говорят в Монтерее), а Мак все отчитывался, как жили-поживали без Дока…
