ЧЕЙЗУ
Флоренция, Италия, 9 апреля 1957 г.
Люди постоянно спрашивают меня, когда я планирую завершить свой роман. Я, проявляя осторожность, отвечаю: через десять лет. Однако масштабы работы таковы, что мне начинает казаться, будто это весьма приблизительная оценка.
По-моему, я уже писал Элизабет, что доктор Винавер прочел начало присланного ему романа Мэлори и был поражен, насколько грубым и приблизительным является его переложение. Винавер любезно предложил мне любую посильную помощь. Это действительно очень грубое переложение. Я бы сам сделал лучше.
ЭРО
Флоренция, Италия, 19 апреля 1957 г.
На ближайшее время у меня назначена встреча и совещание с профессором Сапори, который является крупнейшим авторитетом по средневековой экономике и к тому же удивительным человеком. Я также намереваюсь по возможности скоро увидеться с Беренсоном, который знает здесь все и прорицает даже полет малой птицы.
Так что, как видите, я тоже не сижу без дела. Я поистине ошеломлен тем огромным количеством усилий, которые предпринимает Чейз. Он выполняет просто фантастическую работу. Передайте, что я очень ценю его помощь и обязательно вышлю то, что удастся здесь накопать. Если он заинтересовался процессом по возмещению, то может найти ряд полезных ссылок в Моргановской библиотеке, но я скоро завершу сбор материалов во Флоренции и в Риме. Полагаю, в конце работы мы станем обладателями поистине удивительной библиографии. Я все более проникаюсь духом того времени. Если Чейз еще не читал «Купца из Прато» Ирис Ориго, изданного Джонатаном Кейпом в 1957 г. в Лондоне, пусть обязательно посмотрит, ему понравится. Это подборка писем Пастонов из Тосканы. Она составлена на основе анализа ста пятидесяти тысяч писем одного купеческого дома, существовавшего в Прато в XIV — начале XV в. Великолепная вещь! Если Чейз не сможет найти книги, я вышлю ему копию, она у меня есть. На самом деле, думаю, будет правильным отправить к нему все книги, которые собраны у меня дома, — естественно, после того, как я их прочитаю. Похоже, к тому моменту, как мы закончим работу над романом, мы станем владельцами внушительной библиотеки. Не могу сказать, что я сильно счастлив по этому поводу.
ЭРО И ЧЕЙЗУ
Рим, Италия, 26 апреля 1957 г.
У меня были с собой письма из американского посольства и от графа Бернардо Ручелаи из Флоренции, старого друга здешнего смотрителя. Поэтому приняли меня очень хорошо. Хотя архивы — это самая проклятое место на свете. Акры и акры неисследованной информации. Просто невозможно оторваться. У меня есть несколько конкретных вопросов, и Информационное агентство Соединенных Штатов собирается прислать своего человека, чтобы он посмотрел, существуют ли в наличии нужные мне материалы. Между прочим, Чейз, наша библиография перекрывает все, найденное во Флоренции и здесь. Может, я и не смогу найти то, что хочу, но в любом случае попытаться не вредно. Особенно учитывая, что никто не копал в этом направлении тут или во Флоренции.
Я прочел все ученые отзывы на «Смерть Артура», а также всю дискуссию по поводу изменения позиции Мэлори. И все время мне не давала покоя одна мысль. Я ощущал, что есть во всем этом какая-то неправильность, но никак не мог понять, в чем дело. Мысль скреблась в мозгу, но не давалась в руки. Почему, спрашивал я себя, Ланселот потерпел неудачу со Святым Граалем, а Галахад преуспел? Каково было его восприятие греха и каковы чувства к Гвиневере? И как с этим увязывается спасение королевы от костра? Что собой представляли взаимоотношения Ланселота и Артура? Меня не покидало ощущение, что мы что-то упускаем из виду, как в деле Элджера Хисса. И вот сегодня утром я проснулся около пяти часов — абсолютно бодрый и с сознанием, что наконец-то какая-то архиважная задача решена. Я встал с постели и подошел к окну. И, наблюдая рассвет над Римом, я все пытался сообразить, что же это за задача. И каким, черт побери, образом она разрешилась? Внезапно все объяснилось и встало на свои места. Я получил ответ на все свербящие вопросы. Я не вижу способа оформить мое озарение в виде научной теории, ибо все здесь бездоказательно, все на уровне интуитивных догадок. Так что вряд ли кто-нибудь станет рассматривать его всерьез.
Суть же сводится к следующему. Личность Мэлори изучалась долго и подробно. Его пытались трактовать как переводчика, солдата, мятежника, эксперта по рыцарской куртуазии — то есть почти во всех мыслимых качествах, кроме главного и единственно истинного для Мэлори, а именно: как романиста. А между тем «Смерть Артура» является первым и, возможно, величайшим романом на английском языке. Сейчас я попробую объяснить — просто и, по возможности, понятно. Такое могло прийти в голову лишь человеку, который сам пишет романы. Дело в том, что романист не просто излагает историю, в некотором смысле он сам и есть эта история. Его личность в той или иной степени присутствует в каждом персонаже. Он ее туда вкладывает в процессе написания романа. А поскольку писатель, как правило, человек высокоморальный в своих устремлениях и честный в способах их достижения, то и делать это он старается честно и правдиво. При этом он, конечно же, ограничен собственным опытом, знаниями, чувствами и наблюдательностью.
С учетом этих оговорок можно сказать, что всякий роман — это человек, который его пишет. Сейчас считается уже почти доказанным, что автор романа, возможно бессознательно, отождествляет себя с главным или центральным героем своего произведения. В характере этого персонажа он прописывает не только то, каким человеком он сам является, но и то, каким хотел бы стать. Назовем этого выразителя авторской личности автогероем. Вы легко найдете подобного героя в каждой из моих книжек, да и в романах всех, кого я помню. Наиболее показателен в этом отношении Хемингуэй. У него это извечный романтик, солдат, почти всегда как-нибудь травмированный — то рука на войне пострадала, то гениталии. Все это символы его ограничений. Полагаю, мой собственный символический герой воплощает мою заветную мечту о мудрости и терпимости. Так вот, мне кажется, что для Мэлори таким автогероем служил рыцарь Ланселот. Именно в этот образ он вложил все свои представления о совершенстве, все свои достоинства, реальные и мнимые. Однако как честный человек Мэлори не мог не видеть и собственных изъянов — тщеславия, жестокости, может, даже склонности к предательству. И эти недостатки тоже естественным образом нашли свое выражение в характере Ланселота. Кстати, не забудьте о том, что автор романа имеет возможность переставлять события и выстраивать их в том порядке, который кажется ему наиболее правильным.
А теперь мы переходим к главному подвигу — поиску Святого Грааля. Полагаю, не ошибусь, если скажу, что любой мужчина (независимо от того, пишет он романы или нет) на пороге зрелости подвержен приступам глубокого пессимизма. Он заранее уверен, что не сумеет достичь цели, и переживает свое поражение. Кто, как не он сам, знает свои многочисленные недостатки и пороки? В особенности же его мучают воспоминания о былых грехах — жестокости, беспечности, неверности, о прошлых адюльтерах. И все это, по мнению мужчины, не позволит ему выиграть заветный приз, Грааль. Соответственно, и автогерой страдает от того же ужасного предчувствия неудачи, что и автор. Ланселоту не дано было узреть Святой Грааль из-за недостатков и грехов самого Мэлори. Он знает, что обречен на неудачу, и никакие достоинства — храбрость, обходительность и прочее — в его понимании не способны уравновесить пороки, ошибки и совершенные глупости.
