— Звать меня сэром Тарквином, — отвечал великан.
— Знакомое имя! Сдается мне, что служит оно символом тирании и жестокости.
— А вы, сэр, не судите о том, чего не знаете! Да, я испытываю ненависть к большей части мужчин, причем столь жгучую, что едва сам могу выносить. Но известно ли вам, что у меня есть веские причины для подобного чувства? Некий бесчестный рыцарь убил моего брата, и я поклялся, что, в ожидании встречи с моим врагом, я убью сотню рыцарей и пленю еще больше.
— Но кто же является объектом вашей ненависти?
— Это сэр Ланселот, и он убил моего брата сэра Карадоса.
— Полагаю, сэр, это случилось в честной схватке?
— Не имеет значения, — отвечал хозяин замка. — Он убил моего брата и будет наказан. Итак, вы принесете мне присягу?
— Нет! — решительно отвечал Лионель.
Страшный гнев исказил черты сэра Тарквина, и он с рычанием накинулся на бедного юношу. Сорвал с него доспехи и одежду, а затем стал хлестать колючей лозой и бил до тех пор, пока на теле у Лионеля не выступила кровь. Лишь когда юноша от боли потерял сознание, великан оттащил его в темницу и бросил на холодный каменный пол. Очнувшись, Лионель увидел подле себя сэра Эктора и других знакомых рыцарей. Они промыли его раны и расспросили о том, что приключилось ранее. Услышав историю юноши, воскликнули рыцари:
— О, сколь неосторожно вы поступили, не разбудив сэра Ланселота! Ведь никто иной не может побить сэра Тарквина. Если Ланселот не отыщет нас, мы обречены.
И стали они стенать в темноте узилища и жаловаться на свою горькую участь. Но сэр Лионель припомнил спокойное благородное лицо спящего дяди и подумал:
— Я верю: он придет! Нужно только набраться терпения. Сэр Ланселот обязательно придет мне на помощь.
А теперь на время оставим пленных рыцарей в их темнице и поведем речь о сэре Ланселоте, который остался спать под яблоней.
Летний день был насыщен зноем, небо затягивало молочно-белыми облаками. Грозовой фронт перевалил через кромку холмов, и где-то далеко на юге начало погромыхивать. Сонные, разомлевшие мухи вяло перелетали с места на место. В воздухе носилась стая стрижей — они летали, весело перекликались, подзуживая друг друга на новые летные подвиги. Заметив привязанного у дерева коня, они спустились ниже и стали описывать круги над спящим рыцарем. Однако тут показалась жирная галка и разогнала стрижей. Она тоже внимательно изучила пришельцев — лежащего человека и его коня. Очевидно, галка посчитала их вполне безопасными, потому что смело опустилась на землю и неуклюже, подобно воину-тяжеловесу, заковыляла к Ланселоту. Ее внимание привлек лежавший на земле меч, и она попыталась выклевать рубин, алевший в рукояти. Внезапно раздалось громкое хлопанье крыльев, и галка испуганно упорхнула. Вместо нее появился огромный старый ворон с изогнутым клювом и желтыми глазами. Покружив в воздухе, он опустился на землю и застыл, растопырив крылья. Его иссиня-черные перья поскрипывали, волочась по камням. Приблизившись к спящему рыцарю, ворон склонил набок голову и долго рассматривал человека то одним, то другим глазом. В его горле зародился странный клекот, и птица тихонько прокаркала: «Мертв!.. Проклятие!.. Пес!.. Крыса!.. Увы, паж Кристас!.. Моргана… Моргана!» Вслед за тем ворон расправил свои могучие крылья и поднялся в воздух. Он полетел туда, где вдалеке двигалась странная блестящая кавалькада. Четыре королевы в великолепных бархатных одеждах ехали верхом в сопровождении четырех рыцарей. Своими копьями рыцари поддерживали зеленое шелковое полотно, защищавшее их спутниц от палящих лучей солнца. Первой ехала королева Внешних Островов — на щеках ее играл нежный румянец, глаза были голубыми, как морская гладь в хорошую погоду, а золото волос своим сиянием могло поспорить с тяжелой золотой короной, блестевшей у нее на голове. Королева ехала на серой в яблоках кобыле, и ее синий с серой оторочкой плащ легко развевался на скаку. За ней следовала рыжеволосая и зеленоглазая королева Северного Уэльса. Ехала она на рыже-чалой — в цвет ее собственных волос — кобыле, а зеленый с лиловой подбивкой плащ прекрасно оттенял ее аристократическую бледность. Рядом с ней скакала королева Восточных Земель — тоже красавица с пепельно-русыми волосами и нежными карими глазами. Плечи ее покрывал плащ цвета лаванды, а лошадь была белой, как молоко.
И наконец последней ехала Фея Моргана, королева страны Гоор, сестра короля Артура. Сама черноглазая и черноволосая, Фея предпочитала черный цвет всем остальным: и ее плащ, и кобыла были черными, как сердце Сатаны.
Кавалькаду возглавляли и замыкали тяжело вооруженные рыцари, ехавшие с опущенными забралами. Вся процессия двигалась абсолютно беззвучно — ни лошадиное копыто не стукнет, ни металл не звякнет — и направлялась в сторону грозового фронта, туда, где на холме высился огромный и мрачный Замок Девы. Окрестные жители почитали его дурным, заколдованным местом, служившим, по их мнению, убежищем для призраков и злых колдуний. И то правда — кто еще станет жить в замке, который материализуется лишь ночной порой, а поутру бесследно исчезает? Именно туда и направлялись наши королевы, долгие годы изучавшие и практиковавшие черную магию.
Древний ворон камнем упал с небес и приземлился на шею к черной кобыле Феи Морганы. Своим скрипучим голосом он что-то прокаркал и, склонив голову набок, внимательно слушал расспросы хозяйки.
— Кар! — снова подал голос ворон. — Пес!.. Смерть!.. Пр-релесть!.. Пр-релесть!.. Леди!
Тут уж и Моргана рассмеялась пронзительным, визгливым смехом.
— Приятная новость, сестры! — громко воскликнула она. — Сегодня нам достался лакомый кусочек.
Моргана подбросила в воздух говорящего ворона и решительно повернула коня туда, где под раскидистой яблоней сладко почивал сэр Ланселот.
Ветерок тихо колебал траву и цветы на поляне, куда прибыли королевы-чародейки. Они бесшумно спешились и подошли к спящему рыцарю. При их появлении стреноженный конь сэра Ланселота зафыркал и стал прядать ушами. В ужасе блеснули белки глаз, ибо лошади исключительно чутки ко всему сверхъестественному. Что же касается рыцаря, он продолжал спать, хотя и неспокойно — лицо его во сне подергивалось, а пальцы правой руки то и дело сжимались и разжимались.
— Это не похоже на обычный сон, — пробормотала Фея Моргана. — Сдается мне, кто-то его заколдовал.
Некоторое время она стояла, внимательно вглядываясь в черты спящего Ланселота, потом сказала:
— Нет, никакого колдовства здесь не ощущается. Лишь беспримерная усталость, которая накапливалась месяцами и годами.
Вскинув глаза на своих спутниц, Моргана увидела, что они хищно облизываются — будто стая волков, вышедших на охоту.
— Так вы знаете этого рыцаря? — спросила она.
— Конечно, — улыбнулась королева Внешних Островов. — Это сэр Ланселот.
— Ого! Выходит, я не ошиблась, обещая вам лакомый кусочек. Однако к порядку, леди! Как вы помните, на земле сестры не имеют привычки кусать друг друга. Я догадываюсь: сэр Ланселот всем нам приглянулся, но давайте не будем пускать вход когти и клыки. И, насколько я вас знаю, милые сестрицы, никто не согласится делиться своей добычей. Верно говорю?
