– Единственное, что вы еще не сделали, это не погладили меня по головке. – Она встала и наклонилась к нему над столом. – Я взрослый рациональный человек, способный дедуктивно мыслить, поскольку у меня есть не только женские органы, но и мозги. Я не страдаю ни манией преследования, ни галлюцинациями. Между мной и вами мириады различий, ими можно было бы заполнить целую энциклопедию, и наименьшее из этих различий состоит в том, что на мне надета юбка, а вы ходите в брюках. Так вот, либо вы выбросите эту противную сигару и всерьез займетесь моим делом, либо я начну жаловаться на вас вашему начальству. – Кэт стукнула костяшками пальцев по столу. – Должен же существовать метод раскрытия преступлений, с помощью которого вы могли бы найти того, кто все это затеял.
Его лицо приобрело багровый оттенок: она явно задела его за живое. Хансейкер вытянул вперед шею, поправил галстук и, вынув изо рта сигару, бросил ее в ящик стола. Затем, попытавшись улыбнуться, вежливо попросил ее присесть в кресло для посетителей.
– Вы знаете кого-нибудь, кто имеет на вас зуб?
– Нет. Хотя… – Кэт не решилась высказать свои подозрения, поскольку у нее не было фактов.
– Хотя что?
– В WWSA есть сотрудница, молодая женщина. Она невзлюбила меня с той самой поры, как я начала здесь работать. – Кэт рассказала ему о своих бурных взаимоотношениях с Мелией Кинг. – Ей пришлось признаться в том, что она выбросила мои лекарства, но я не верю, что мисс Кинг могла открутить болт у студийного светильника, чтобы он упал мне на голову. Ее снова взяли на работу вскоре после того, как я ее уволила, и мне кажется, ей нравится ее новая должность. Мы видимся с ней ежедневно, но нам почти нечего сказать друг другу. Наши взаимоотношения нельзя назвать сердечными, но я почти уверена, что ее враждебное отношение никак не связано с моим пересаженным сердцем.
– Что, уродливая баба?
– Простите?
– Как она выглядит? Может быть, она вам просто завидует.
Кэт покачала головой.
– Она настоящая красотка и может сама выбирать себе кавалеров.
– Возможно, ей не нравилось, что вы составляете ей конкуренцию?
На его лице появилось нечто вроде плотоядной улыбки. Кэт пресекла ее в корне, обдав его холодным взглядом голубых глаз. Хансейкер сделал вид, что закашлялся, и снова заерзал жирным задом по сиденью стула. Затем поднял со стола некролог.
– Стиль… не очень-то благородный.
– Я тоже это заметила. Не похож на настоящий газетный стиль.
– И здесь не указывается причина смерти.
– Потому что в таком случае я буду настороже. Я буду знать, чего опасаться.
– Никто ни разу не приходил к вам, не угрожал, не шатался возле дома?
– Пока нет.
Лейтенант проворчал что-то невразумительное и, ухватившись пальцами за нижнюю губу, с шумом выдохнул воздух. Чтобы еще больше потянуть время, он заново прочел все газетные вырезки. Наконец, предварительно откашлявшись для пущей важности, Хансейкер заговорил:
– Они все из разных концов страны. Этот сукин сын не сидит на месте.
– Что, как мне кажется, делает его еще более опасным, – заметила Кэт. – Судьба тех, кому была сделана пересадка сердца, явно не дает ему покоя. Виновен он в их смерти или нет, но ему пришлось приложить немало усилий, чтобы выследить каждого из них.
– Так вы считаете, что именно он устроил все эти несчастные случаи? – спросил Хансейкер, – по его тону было ясно, что, сам он не разделяет подобной теории.
Кэт также не была в этом уверена, поэтому решила уклониться от прямого ответа.
– Я думаю, важно то, что даты их смертей каждый раз совпадают с годовщиной трансплантации, которую и им и мне сделали в один и тот же день. Это слишком странное совпадение, чтобы быть всего лишь совпадением.
Лейтенант Хансейкер вновь в задумчивости потянул себя за нижнюю губу.
– Вы когда-нибудь встречались с семьей вашего донора?
– А вы думаете, здесь есть какая-то связь?
– Всего лишь догадки, не более. Так что вы знаете о своем доноре?
– Ничего. До недавнего времени я и не хотела ничего знать. Но вчера я связалась с банком органов, который заготовил для меня это сердце, и поинтересовалась, не было ли обо мне запроса со стороны семьи донора. В настоящее время они проверяют отчеты агентства, которое это сердце доставило, поэтому, возможно, пройдет еще несколько дней, прежде чем я получу ответ. Если никакого запроса обо мне не было, мы будем наверняка знать, что этот след никуда не ведет.
– Почему же?
– Политика. Имена доноров и реципиентов держатся в строжайшем секрете, пока обе стороны не сделают запрос относительно друг друга. Только тогда агентства выдадут им эту информацию. И люди уже сами решат, устанавливать ли им взаимные контакты.
– Это единственный способ? Может быть, можно как-то иначе выяснить, у кого находится данное конкретное сердце?
– Единственный, если, конечно, кто-то не подключится к центральному компьютеру в Виргинии и не узнает номер донорского сердца по картотеке ОСДО.
– Еще раз?
Она рассказала ему то, что недавно объяснил ей Дин.
– ОСДО, Объединенная Сеть Донорских Органов. Каждому органу или ткани тела присваивается определенный номер. В нем закодированы год, день, месяц и другие сведения относительно этого органа, откуда он поступил и когда был принят в банк органов. Такая процедура кодирования помогает бороться с «черным рынком» донорских органов.
Хансейкер провел рукой по лицу.
– Господи. Этот ваш малый, оказывается, далеко не дурак. – Именно это я уже давно пытаюсь вам объяснить.
Чем больше они выдвигали гипотез, тем ей становилось страшнее.
– Итак, лейтенант, мы вернулись к тому, с чего начали. Что вы намерены предпринять, чтобы найти его раньше, чем он разыщет меня?
– По правде говоря, мисс Дэлани, мы мало что можем предпринять.
– До тех пор, пока я не погибну в результате какого-нибудь странного несчастного случая, да?
– Успокойтесь, пожалуйста.
– Я совершенно спокойна. – Кэт встала, намереваясь уходить. – К сожалению, вы тоже.
Она не предполагала, что Хансейкер способен двигаться с такой скоростью. Он чуть ли не выбежал из-за стола и заступил ей дорогу.
– Признаюсь, ваше дело меня порядком озадачило. Но на данном этапе вашей жизни еще ничто не угрожает. Никакого преступления не совершено. И мы даже не знаем, имело ли оно место в каком-нибудь из тех трех несчастных случаев, ведь так?
– Не знаем, – нехотя согласилась Кэт.
– И все же я не хотел бы, чтобы вы ушли, думая, что я не принимаю вас всерьез. А если мы сделаем так: патрульная машина будет курсировать по вашей улице в течение ближайших недель и вести наблюдение за вашим домом?
