Будучи хроническим ипохондриком, Судья обладал крайне раздражительным нравом. Он тоже не собирался так всё оставлять, — не выходя, разумеется, за рамки дозволенного. Это во всяком случае ясно. Поначалу он был слишком взволнован, чтобы собраться с мыслями. Но понемногу, пока он бродил по комнатам суда, спокойствие и уверенность возвращались к нему. Он был один. В этих стенах, видевших множество его малых триумфов, было очень тепло и тихо. Сам вид архивов, их знакомый запах успокаивал Судью. На душе у него опять полегчало. Появились кое-какие идеи.
— Они станут утверждать, будто я посадил мальчишку из-за его клерикального родства. Это не годится. У меня должны сидеть по арестом неклерикальные подозреваемые, в доказательство того, что я беспристрастен и желаю лишь одного — установления истины. Кого бы нам взять? Русских! Они уже показали себя нарушителями закона и преступниками. Русских! Их недавнего поведения для моих целей вполне достаточно.
Он подписал ордера на арест Мессии, Красножабкина и ещё пятнадцати человек, в прошлый раз ускользнувших от его гнева. В ближайшие два часа они окажутся под замком. За этих чужаков дон Джустино вступаться не станет. Да и никто не станет. Вот оно, вдохновение! Аресты засвидетельствуют, как ревностно он заботится об общественном порядке — а также его, приличествующую чиновнику, непредвзятость.
Ах, да. Есть ещё одна мелочь.
Он дохромал туда, где в запечатанных пакетах хранились разного рода pieces justificatives.
[70]
Взяв пакет с золотым талисманом, изъятым у священникова племянника, он вскрыл его. Печать можно поставить и новую. Наружу выпала монета на верёвочке — не монета, какая-то старинная медаль, вроде бы испанская. Судья повертел её в пальцах. Затем, распечатав пакет с Муленовым золотом, он внимательно осмотрел его содержимое. Пять или шесть монет были того же рода. Французские наполеондоры. Повезло. От злого пса любая палка годится. А эта палка была особенно хороша. Он продырявил один из наполеондоров и нанизал его на верёвочку преступника, предварительно сняв с талисман и сунув его в карман. После чего старательно запечатал оба пакета.
— Ну вот! — сказал он. — Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Дон Джустино человек умный. Но при таких уликах и сам дьявол не доказал бы, что заключённый невинен. Долой Папу!
Никогда ещё он не чувствовал себя таким просвещённым, таким, в лучшем смысле этого слова, франкмасонистым.
ГЛАВА XLIV
Коммендаторе Джустино Морена, называемый обычно просто доном Джустино или — его врагами — «бандитом», родился в одном из городов на юге Италии. Выйдя из самых низов, он поднялся до положения выдающегося члена Палаты представителей, став одной из наиболее впечатляющих фигур в стране.
В детстве он был подмастерьем сапожника. Голубые глаза, кудрявая голова, румяные щёки, обезоруживающая улыбка и не по летам острый язык этого мальчишки, вечно сидевшего, склонясь над работой, на тротуаре у дверей мастерской, исторгали у прохожих самые благожелательные замечания и обеспечивали его никогда не иссякавшим запасом шоколадок и сигарет. Он так нравился людям, что без труда освоил не только искусство починки обуви, но и многое иное, чему люди жаждали его обучить. Друзья постарше соперничали один с другим за первенство в его душе; некоторые из их шумных ссор, доходивших до поножовщины, каким-то образом попали, чего допускать, конечно, не следовало, в газеты, окончательно обеспечив ему уважение всего квартала.
— Мальчик далеко пойдёт! — часто повторяли старики и старухи. — Вы посмотрите, какие у него голубые глаза. Благословенна мать, породившая его, кем бы она ни была. (Ни один человек не только не знал, кем была его мать, но даже не притворялся, что знает.)
Они оказались правы — со стариками это случается часто. Из упомянутой некрасивой драки победителем вышел один средних лет господин, украшение и гордость «Чёрной Руки». Более счастливого жребия, чем попечительство такой особы, Джустино не мог себе и представить. Покровитель взял на себя заботу о мальчике и в скором времени обнаружил, что его протеже обладает не только крепкими мускулами и быстрым умом, но также злобностью, концентрированной беспощадностью и ненасытностью, которых хватило бы на полсотни дьяволов сразу. Из мальчишки выйдет толк, решил покровитель; Общество, всегда готовое принять многообещающего неофита, если его рекомендует такой квалифицированный практик, как он, с течением времени несомненно найдёт мальчику применение. Пока же его покровитель поучениями и личным примером наставлял мальчика в вере, объясняя ему, как лучше всего угодить Мадонне. Он пересказывал ему Жития Святых, понуждал почаще ходить к мессе и исповедоваться одному из облечённых доверием Общества священников и самое главное — от души ненавидеть правительство, потому что оно угнетает Папу и бедняков. Наконец настал день, когда он сказал:
— Тебе следует учиться, по вечерам. Думаю, ты будешь среди первых в нашей школе Святого Креста. У тебя исключительные данные. Одно из главных твоих преимущество в том, что указательный и средний пальцы у тебя одной длины на обеих руках. Это хороший знак! Господь благоволит к тебе, потому что многим мальчикам приходится искусственно вытягивать указательные пальцы, а это ослабляет суставы.
Директор и главный наставник школы хорошо зарабатывал на своих многочисленных подопечных. Здесь обучали всему, без чего молодому человеку невозможно обойтись в жизни, исключая только религию. Принимая в соображение, что школяры происходят из семейств, прославленных благочестием и преданностью Папе, директор полагал религиозное воспитание излишним — ученики получали его, ещё не спустившись с материнских колен. Джустино с большим успехом освоил жаргон и сдал экзамены по пятнадцати предметам, включая умение прятаться, проворность ног и ловкость рук. Последнюю преподавали, используя в качестве пособия деревянного манекена, из карманов которого учащимся вменялось в обязанность извлекать носовые платки, золотые часы и драгоценные безделушки, причём с такой расторопностью, чтобы ни один из свисающих с манекеновой шляпы колокольчиков не издал ни малейшего звука; по завершении этого этапа обучения, они практиковались уже на самом директоре, прогуливавшемся по улицам, изображая рядового гражданина и поджидая, когда ему строго профессиональным образом обчистят карманы. Учащийся, не проявивший положенных навыков, получал жестокую взбучку, если же он не исправлялся и после третьей или четвёртой таски, его отправляли к родителям с вежливой запиской, рекомендующей обучить сына другому какому-нибудь ремеслу. Джустино наказывали редко. Напротив, его успехи и голубые глаза так очаровали директора, что он выпустил мальчика из школы ещё до окончания обычного трёхлетнего курса и даже предложил вытатуировать на тыльной стороне его правой ладони знак мастерства — маленький крестик.
Однако покровитель, хоть и гордый своим юным другом, вовсе не желал, чтобы такого рода знак, весьма почётный, но неустранимый, стал помехой на дальнейшем жизненном пути его подопечного. У покровителя были иные планы. Пока следовало обождать год-другой и покровитель добился официального приёма Джустино, ныне поджарого и по-волчьи жестокого, в «Чёрную Руку». Уже во время испытательного срока старшие собратья не могли на него нахвалиться; он с феноменальной быстротой прошёл различные проверки и предоставил избыточные доказательства своей мужественности. К шестнадцати годам он уже убил троих, среди них одного полицейского, заподозренного в неверности Обществу. Вот тогда-то покровитель, бывший человеком далеко не глупым, провёл с ним вторую беседу, сказав:
