— Бампопо? Как же, как же. Бывал. Много лет назад. Боюсь, задолго до вас. Ну как там идут дела? Дороги наверняка стали лучше. Еда, надеюсь, тоже! Меня там очень заинтересовало одно озерцо — знаете? То, из которого ничего не вытекает. Надо будет нам с вами о нём побеседовать. И ещё мне понравилось племя буланга — такие милые ребята! Вам они тоже нравятся? Рад слышать. Столько всякой чуши рассказывали о царящем среди этого народа разврате! Если у вас не найдётся занятия поинтереснее, загляните завтра ко мне, позавтракаем вместе, сможете? Вилла «Кисмет». Вам любой покажет дорогу. А вы, Денис, — прибавил он, — вы меня разочаровали. У вас внешность человека, любящего цветы. И всё-таки вы ни разу не зашли полюбоваться моими японскими вьюнками, лучшими в королевстве, — не говоря уж о том, чтобы полюбоваться мной, ибо я тоже в своём роде цветок, плотоядная орхидея, насколько я понимаю.
— Девственная лилия, — высказал предположение дон Франческо.
— Я был бы рад прийти, — ответил мистер Херд, — но мне необходимо завтра же повидать мою двоюродную сестру, миссис Мидоуз. Вы её, может быть, знаете?
Священник ответил:
— Мы все знаем миссис Мидоуз. И все любим её. К несчастью она живёт слишком далеко отсюда, вон там, — и он неопределённо повёл рукой в сторону принесённых сирокко облаков. — Я хочу сказать, в Старом городе. Живёт отшельницей, в полном одиночестве. Вы, разумеется, можете доехать туда в повозке. Жаль, что все приятные люди живут вдалеке от нас. Тот же граф Каловеглиа, с которым я бы с радостью виделся каждый день. Он говорит по-английски куда лучше меня, старый мошенник! Тоже живёт отшельником. Впрочем, завтра он спустится к нам. Он никогда не пропускает театральных представлений.
Похоже, тут живут сплошные отшельники, подумал мистер Херд. А площадь так и кишит людьми!
Вслух он сказал:
— Стало быть, моя кузина живёт в тумане. Он там всегда так висит?
— Ах, ну что вы! — ответила Герцогиня. — Иногда он рассеивается — после полудня. В этом году какой-то небывалый сирокко. Совершенно небывалый! Вам так не кажется, Денис?
— Право же, Герцогиня, ничего не могу сказать. Вы ведь знаете, я впервые приехал сюда только на прошлой неделе.
— Совершенно небывалый! Дон Франческо со мной согласится.
— Он дует, — ответил священник, — когда Бог того пожелает. А в последнее время Его часто одолевает такое желание.
— Я собираюсь написать вашей кузине, — сообщила Герцогиня, — пригласить её на мой маленький ежегодный приём, я устраиваю его после праздника в честь Святого Додекануса. Это как раз завтра. Небольшой, совершенно неофициальный приём. Я могу на вас рассчитывать, епископ? И вы все приходите, ладно? Вы тоже, мистер Кит. Но запомните, никаких длинных слов! Никаких разговоров насчёт рефлексов, противоестественных наклонностей и тому подобного. И пожалуйста, ни звука про Воплощение. Меня это пугает. Как называется её вилла, Денис?
— «Мон-Репо».
[4]
Довольно заурядное имя, по-моему — «Мон-Репо».
— Это верно, — сказал мистер Кит. — Зато в самой даме нет ничего заурядного. Я бы назвал её Новой Женщиной
{9}.
— Да что вы!
Подобный отзыв о кузине встревожил мистера Херда. Новых Женщин он не переваривал.
— Она давным-давно миновала ту стадию, о которой вы думаете, епископ. Она много новее. И это настоящая новизна! Заботится о ребёнке и думает только о муже, служащем в Индии. Пожалуй, у меня много общего с Новыми Женщинами. Я тоже часто думаю об обитателях Индии.
— У неё замечательно милый ребёнок, — вставила Герцогиня.
— Почти такой же круглый, как я, — прибавил дон Франческо. — А вот и Консул! Увивается вокруг судьи, вон того, рыжего, — видите, мистер Херд? — того, что хромает, как Мефистофель
{10}, и поминутно сплёвывает. Говорят, он намерен упрятать всех русских в тюрьму. Бедняги! Их следовало бы отправить домой, они с этим местом не вяжутся. Вот, смотрит на нас. Ха, животное! У него дурной глаз. Не говоря уже о рахите и золотухе. И имечко под стать — Малипиццо.
— Странное имя, — заметил епископ.
— А он вообще животное странное. Они большие друзья, эти двое.
— Ужасный человек наш судья, — сказала Герцогиня. — Вы только подумайте, мистер Херд, он атеист.
— Франкмасон
{11}, — поправил её мистер Кит.
— Это одно и то же. И такой урод! Никто не имеет права быть таким уродом. Уверяю вас, он ещё хуже того синематографического злодея, помните, Денис?
— Чудо, что он прожил так долго, с его-то физиономией, — прибавил дон Франческо. — Я думаю, Господь сотворил его, чтобы внушить человечеству некоторое представление о смысле слова «гротескный».
Гордый титул «Консул» заставил епископа с особым вниманием приглядеться ко второму из упомянутых лиц. Он увидел важного коротышку, краснолицего, с траченной молью сероватой бородкой и бегающими серыми глазками, одетого во фланелевую рубашку, твидовые бриджи, коричневые чулки, белые гетры и туфли. Таково было неизменное облачение Консула, только зимой он надевал вместо панамы фуражку. Консул курил вересковую трубку и вид имел столь вопиюще британский, словно он провёл прошлую ночь в доставившем его с вокзала Кингз-Кросс в Абердин вагоне третьего класса и ещё не успел умыться. В противоположность ему рыжий городской судья одет был франтовато — соломенная шляпа, набекрень сидящая на омерзительной голове, а ниже неё — всё только что из крахмала.
— Не знал, что здесь есть Консульство, — сказал мистер Херд.
Ему ответил мистер Кит:
— А его здесь и нет. Перед вами Финансовый Консул Никарагуа. Неподражаемый осёл, наш мистер Фредди Паркер.
— О, время от времени его посещает здравая мысль, — откликнулся дон Франческо, — то есть когда он забывает о том, какой он дурак. Он состоит президентом здешнего Клуба, мистер Херд. Вас ещё изберут в почётные члены. Примите мой совет. Не прикасайтесь к виски.
Денис, бросив критический взгляд в ту сторону, отметил:
— Я вижу, физиономия у Консула со времени нашей последней встречи ещё побагровела.
— Это одна из отличительных особенностей мистера Паркера, — откликнулся мистер Кит.
ГЛАВА III
Относительно жизни и мученической кончины Святого Додекануса, покровителя Непенте, сведений достоверного характера мы почти не имеем. С его жизнеописанием случилось то же, что с жизнеописаниями других святых: в ходе столетий оно обросло наслоениями — окалиной, если угодно, — посторонних материалов легендарного свойства, подобных попутному снегу, который увлекает за собою горная лавина. Начального ядра теперь уже не отыскать. Неоспоримо же правдивые данные умещаются практически в одном абзаце.
