Он неохотно повиновался, и они, точно два вора, крадучись, выскользнули из своего тайника. В глаза им ударил свет.
— Волосы у меня не растрепались? — спросила Карла.
Он отрицательно покачал головой.
— Что же мы скажем маме?
Красное, возбужденное лицо Лео расплылось в хитрой, довольной улыбке. Он хлопнул себя по бедру и громко расхохотался.
— Здорово мы ее разыграли! Очень даже здорово! — воскликнул он. — Что скажем?… Да что мы оставались здесь… Все это время…
— Но, Лео, — неуверенно сказала Карла, прижимая руки к животу. — Я не шучу.
— Я — тоже, — сказал он. — А вот и они!
Дверь распахнулась, и в холл вошла Мариаграция.
— Они здесь! — воскликнула она, обращаясь к Лизе. — А мы их по всему дому искали… Где вы были?
Лео удивленно пожал плечами.
— Все это время были здесь.
Мариаграция посмотрела на него так, точно он спятил.
— Не говорите глупости… Я и сюда заглядывала, тут никого не было.
— Значит, вы страдаете галлюцинациями, — невозмутимо ответил Лео и снял с вешалки пальто. — Мы все время оставались здесь. Верно, Карла? — обратился он к девушке.
— Да, верно, — после секундного колебания подтвердила Карла.
Наступила зловещая тишина, Мариаграция подозревала, что над ней издеваются, но не понимала причины, Ей представлялось, что за всем этим кроются хитроумные, коварные интриги. Обиженная и растерянная, она переводила испытующий взгляд с Лео на Карлу и с нее на Лизу.
— Вы, Лео, с ума сошли, — сказала она наконец. — Пять минут назад здесь никого не было, и свет не горел… Это и Лиза может подтвердить, — добавила она, показав на приятельницу.
— Да, здесь никого не было, — сказала Лиза.
Снова наступило молчание.
— А вот Карла может подтвердить, что мы были здесь — сказал Лео, многозначительно поглядев на девушку. — Правда ведь, Карла?
— Правда, — смущенно подтвердила Карла. Она впервые отчетливо осознала, что они действительно были в холле, когда туда заглянула Мариаграция.
— Пусть так, — с горечью сказала Мариаграция. — Пусть будет по-вашему… Вы правы, мы с Лизой тронулись в уме. — Она на миг умолкла. — Что Лео позволяет себе подобные выходки, — взорвалась она, — это его дело… Но тебе, Карла, не стыдно издеваться надо мной? Так-то ты уважаешь свою мать!..
— Но Лео сказал правду, — запротестовала Карла, Теперь эта шутка стала ей самой неприятна и больно, точно заноза, ранила ее и без того растревоженную душу. «Я была в холле, — хотелось ей крикнуть матери. — За портьерой, обнималась с Лео». И она живо представила себе, какая бы потом разыгралась сцена. Но это была бы самая последняя сцена, а затем наступила бы развязка.
Лиза со скучающим видом обратилась к Лео!
— Ну, мы идем, Мерумечи?…
Лео поспешно стал прощаться с Мариаграцией.
— Подумайте над этой загадкой, — не удержавшись, сказал он с улыбкой. — Может, за ночь что-нибудь и придумаете.
— Ночью я сплю, — пожав плечами, ответила Мариаграция. Она обняла Лизу и шепнула ей на ухо:
— Так не забудь, что я тебе говорила.
Карла открыла дверь, и в холл ворвался холодный воздух. Лиза и Лео вышли и сразу растворились в темноте.
IV
Мать и дочь вместе поднялись на второй этаж. Мариаграция, до глубины души оскорбленная розыгрышем в холле, хранила мрачное молчание. Вдруг она спросила у Карлы, какие у нее планы на завтра.
— Хочу поиграть в теннис, — ответила Карла. После чего они, не пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись по своим комнатам.
У Карлы в комнате горел свет — она забыла его потушить. В белом свете лампы казалось, будто и мебель и постель ждали возвращения хозяйки. Она вошла и сразу же машинально посмотрелась в большое зеркало шкафа. Лицо было таким же, как всегда. Вот только усталые, слегка припухшие глаза лихорадочно блестели. И эти черные круги под глазами, и взгляд мечтательный, полный надежд, смущали Карлу, точно они принадлежали кому-то другому, чужому. Она на миг коснулась руками зеркала, потом отошла и села на кровать. Поглядела вокруг. С виду могло показаться, что в комнате живет четырехлетняя девочка, — мебель была низкой, белой, чистой, стены светлые, в голубую полоску, на маленькой кушетке у окна сидели рядышком забытые куклы с открученными головами, растрепанные, в жалких лохмотьях. Вся обстановка оставалась такой же, как много лет назад. Мариаграция, которой вечно не хватало денег, никак не могла сменить мебель на другую, более подходящую для взрослой девушки. Впрочем, уговаривала себя Мариаграция, Карла и не нуждается в новой мебели. Ведь рано или поздно она выйдет замуж и навсегда покинет виллу.
Поэтому Карла выросла в окружении повидавших виды вещей и игрушек, не менявшихся с тех ранних лет. Однако сама комната давно утратила прежний, по-детски целомудренный вид. Каждый год оставил в ней свой след — безделушки, всякое тряпье. Теперь в комнате было полно вещей, и она стала уютно-интимной, но в самом этом уюте было что-то двусмысленное. Многое могло принадлежать только женщине, — обшарпанный туалетный столик с флаконами духов, пудреницей и губной помадой, и, уж, конечно, розовые подвязки, висевшие на стене возле овального зеркала, а многое — лишь маленькой девочке.
Полный беспорядок — валявшиеся на стульях платья, полупустые флаконы духов на столике, брошенные куда попало туфли — лишь усиливал это двойственное впечатление.
Карла с робким изумлением смотрела на эти вещи, они не пробуждали в ней никаких мыслей. Вот сидит она этим вечером в своей комнате на своей постели, в комнате горит свет — так было и в прежние вечера; все как обычно.
Привычными движениями она сняла туфли, платье, чулки. Раздеваясь, чуть растерянно переводила взгляд с растрепанных кукол на прогнувшуюся под тяжестью вещей вешалку, с туалетного столика на лампу…
Ровный свет, струившийся, казалось, из самих вещей, мягкий, такой домашний, окошко с белоснежными занавесями, укрывавшими комнату от любопытных глаз, придавали Карле приятную, волнующую уверенность. Да, тут не может быть никаких сомнений, она в своем доме, в своей комнатке. Наверно, за стенами дома уже ночь, но ее надежно охраняют от черной тьмы этот ровный свет, эти вещи, и ей кажется, что она одна, одна-одинешенька на всем белом свете.
Она разделась догола и, тряхнув крупной взлохмаченной головой, поднялась, чтобы взять из шкафа новую пижаму. Неслышно ступая босыми ногами, подошла на цыпочках к шкафу. Открыла ящик и, нагибаясь, ощутила, как колышется ее тугая грудь, словно повинуясь особому закону. Выпрямившись, Карла увидела себя в зеркале. Ее поразила неестественность и даже постыдность позы, резкое несоответствие между слишком крупной головой и худыми голыми плечами, которые казались еще более худыми из-за разметавшихся волос. Она взяла зеркальце и поднесла его к затылку, — да, волосы слишком длинные, надо сходить в парикмахерскую.
