– Ложись! – вдруг крикнул Файнхальс и бросился на землю. Чемодан вывалился у них из рук, послышался звон стекла. Лейтенант тоже припал к земле. Впереди рвались мины – русские минометы вели по деревне беглый огонь. Мины ложились густо. Осколки свистели в воздухе, градом ударялись в стены домов. Несколько крупных осколков, жужжа, пронеслось неподалеку от них.
– Перебежка! – заорал лейтенант. – Вперед!
– Минутку! – крикнул Файнхальс.
Он сжался в комок, услышав опять этот характерный, тонкий, даже веселый посвист. Мина угодила в чемодан Финка, раздался чудовищный треск, сорванная крышка с диким свистом пролетела над ними и ударилась о дерево метрах в двадцати. Как стая обезумевших птиц, закружились в воздухе осколки стекла, в затылок Файнхальсу брызнуло вино, он испуганно пригнулся к земле: этого залпа он не услышал, снаряд разорвался впереди, на лугу, раскинувшемся за небольшим холмом. Стог сена, черным силуэтом высившийся на фоне багровых отсветов орудийного огня, вдруг развалился, задымил, и изнутри его, словно факелы, высоко взметнулись языки пламени. Лейтенант сполз назад, в ложбинку.
– Дело дрянь, – шепнул он Файнхальсу, – что тут случилось?
– Вино у него в чемодане было, – так же шепотом ответил Файнхальс. – Эй, послушай, – негромко окликнул он Финка. Темная, скрюченная фигура возле чемодана не шелохнулась.
– Черт возьми! – тихонько сказал лейтенант. – Неужели…
Файнхальс прополз два шага, отделявшие его от Финка; ткнувшись головой о его сапог, он подтянулся на локтях еще ближе. Они были в узкой, словно ущелье, ложбинке, свет от горящего стога не проникал сюда, но весь луг уже охватило яркое зарево.
– Послушай, – опять тихонько позвал Файнхальс. В нос ему ударил приторный аромат пролитого вина. Его руки наткнулись на стеклянные осколки, он быстро отдернул их, а потом осторожно ощупал Финка с ног до головы и поразился малому росту унтера – он был щуплый, коротконогий.
– Эй, отзовись, друг, – снова окликнул он Финка, но Финк не отвечал.
– Ну что? – спросил подползший тем временем лейтенант. Файнхальс продолжал ощупывать, его рука окунулась в кровь, он почувствовал, что это уже не вино, а кровь.
Отдернув руку, он тихо сказал:
– Кажется, мертв. Большая рана на спине хлещет кровью. Фонарик есть у вас?
– Есть. Вы думаете…
– Может, вытащим его на луг?…
– Вино, – сказал лейтенант, – полный чемодан вина… Зачем оно ему понадобилось?
– Для столовой, наверно.
Финк был не тяжел. Пригнувшись, они перешли через дорогу, потом взобрались по травянистому откосу на луг и уложили его лицом вниз. Спина Финка почернела от крови. Файнхальс осторожно повернул его и впервые увидел лицо Финка – нежное, удивительно тонкое, еще влажное от пота. Густые черные волосы прилипли у него ко лбу.
– Бог ты мой! – воскликнул Файнхальс.
– Что там?
– Его ударило спереди, в грудь. Осколок с кулак величиной.
– В грудь, не в спину?
– В грудь! Он, видно, стоял на коленях возле своего чемодана.
– На коленях? По уставу так не положено, – усмехнулся лейтенант, но собственная шутка пришлась ему не по душе. – Заберите у него солдатскую книжку и опознавательный жетон!
Файнхальс расстегнул окровавленную гимнастерку и стал осторожно ощупывать шею Финка, пока рука его не набрела на кусок окровавленной жести. Солдатскую книжку он нашел сразу, она лежала в левом нагрудном кармане и не намокла.
– Черт возьми! – услышал он за спиной голос лейтенанта. – Чемодан и сейчас еще тяжелый. – Лейтенант поволок чемодан через дорогу, ухватив за ремень и винтовку Финка.
– Взяли вещи? – спросил он у Файнхальса.
– Да.
– Ну, тогда пошли дальше.
Лейтенант, приподняв чемодан за край, тянул его за собой. Когда они выбрались из ложбинки, он шепнул Файнхальсу:
– Держите левей, к каменной ограде! И чемодан подталкивайте! – Он пополз вперед по невысокому откосу, Файнхальс медленно полз за ним следом, подталкивая чемодан. У ограды, которая пересекала им путь, они встали на ноги и огляделись. От горящей копны шел яркий свет, и они могли теперь видеть друг друга. На мгновение взгляды их встретились.
– Как ваша фамилия? – спросил лейтенант.
– Файнхальс.
– Брехт! – отрекомендовался лейтенант и смущенно усмехнулся. – Должен сознаться, что зверски хочу пить.
Он склонился над чемоданом, оттащил его в сторону, туда, где трава была погуще, и осторожно опрокинул. Тихонько звякнуло и задребезжало стекло.
– Вот дела! – воскликнул Брехт и поднял уцелевшую пузатую бутылочку. – Токайское!
Этикетка, влажная от крови и пролитого вина, расползлась под рукой. Файнхальс смотрел, как лейтенант осторожно вынимает из чемодана куски стекла. Бутылок пять как будто уцелело. Брехт вытащил из кармана перочинный нож, откупорил одну и стал пить.
– Чудо вино! – сказал он, отняв ото рта бутылку. – Хотите?
– Спасибо! – ответил Файнхальс. Oн взял бутылку и сделал глоток – вино показалось ему слишком сладким, он вернул бутылку и еще раз поблагодарил.
Русские минометы снова ожили, но теперь они перенесли огонь в глубину деревни. Вдруг где-то рядом застрекотал пулемет.
– Слава богу, – сказал Брехт, – я уж думал, что им тоже крышка! – Осушив бутылку до дна, он отшвырнул ее, и она покатилась в овраг. – Нам нужно пробираться влево от этой стены.
Сверху копна полыхала ярким пламенем, но нижний слой еще только тлел. Сыпались искры.
– Вы как будто человек разумный, – сказал лейтенант.
Файнхальс молчал.
– И, стало быть, понимаете, – продолжал лейтенант, откупоривая вторую бутылку, – что все это дерьмо. Все! Вся эта война!
Файнхальс молчал.
– Дерьмо, да и только! Конечно, выигрывая войну, так не скажешь. А вот про эту войну – прямо скажу, что она препохабная!
– Да, – подтвердил Файнхальс, – похабная война, что и говорить. – Частые пулеметные очереди где-то совсем близко раздражали его. – Где у вас стоит пулемет? – спросил он приглушенно.
– Вон там, где кончается каменная ограда. За стеной. Тут усадьба. А пулемет я поставил позади дома.
Пулемет дал еще несколько коротких отрывистых очередей и умолк. В ответ застрочил русский пулемет, они услышали винтовочные выстрелы, а потом немецкий и русский пулеметы строчили одновременно, и вдруг наступила тишина.
– Дерьмо все это! – сказал лейтенант.
Копна догорала, пламя опало, слегка потрескивало обуглившееся сено, темнота быстро сгущалась. Лейтенант протянул Файнхальсу бутылку. Файнхальс отрицательно качнул головой.
