– Спасибо, не по мне вино, слишком сладкое! – сказал он.
– Давно в пехоте? – спросил лейтенант.
– Да, – ответил Файнхальс, – четыре года.
– Нет, подумать только, – воскликнул лейтенант, – нелепость какая! А я-то ведь в пехотном деле мало смыслю, на практике и вовсе ничего. Я прямо говорю об этом, тут не соврешь. Я летчик-истребитель; два года учился, недавно закончил училище. Подготовка моя влетела государству в копеечку, можно было выстроить несколько хорошеньких коттеджей за такие деньги. И все это только для того, чтобы теперь я рыл носом землю в пехоте, отдал богу душу и с полной выкладкой на горбу вознесся прямо в рай? Дерьмо! Верно я говорю? – И Брехт опять приложился к бутылке.
Файнхальс молчал.
– Что тут сделаешь, если противник сильней, – упрямо продолжал лейтенант. – Еще два дня тому назад мы были в двадцати километрах отсюда, а кругом все трубят, что мы не отступаем. Как это в уставе сказано: немецкий солдат не сдает занятых позиций, он стоит насмерть?! – или что-то в этом роде. Но кто теперь этому верит? Я не слепой и не глухой, – заключил он серьезным тоном, – что дальше делать?
– Придется, наверно, драпать, – отозвался Файнхальс.
– Вот именно, – драпать! Превосходно! – негромко рассмеялся лейтенант. – В нашем добром прусском уставе есть пробел – в боевой подготовке не предусмотрено отступление. Вот и приходится осваивать его на практике. Наверно, наш устав единственный в мире, в котором ничего не говорится об отступлении, а только об активной обороне, но их уже не остановить никакой активной обороной. Пошли!
Брехт сунул две бутылки в карманы.
– Пойдемте, – сказал он, – Пойдем опять на эту распрекрасную войну! Господи, и дотащил же он сюда вино, бедняга!
Файнхальс побрел за лейтенантом. Обогнув ограду, они услышали топот бегущих им навстречу людей. Они были уже совсем близко. Лейтенант отскочил назад, за угол, взял на изготовку автомат и шепнул Файнхальсу:
– Имеем шанс заработать бляху на грудь! Но Файнхальс видел, что он дрожит.
– Черт! – опять шепнул лейтенант. – Придется и впрямь воевать!
Топот приближался, слышно было, что люди за стеной уже не бежали, а перешли на шаг.
– Чепуха, – тихо сказал Файнхальс, – это не русские.
Лейтенант молчал.
– Зачем бы русским понадобилось бежать и так шумно топать…
Лейтенант все молчал.
– Это же ваши солдаты, – сказал Файнхальс.
Шаги слышались уже совсем рядом. Бежавшие обогнули ограду. И хотя по очертаниям касок было ясно, что это немцы, лейтенант негромко крикнул:
– Стой! Пароль!
Люди испугались. Файнхальс видел, как они остановились и сбились в кучу.
– Дерьмо! – сказал один. – Пароль дерьмо!
– Танненберг! – произнес другой голос.
– Черт бы вас побрал! – выругался лейтенант. – Что вас сюда принесло? Скорей за ограду! Выставить наблюдателя на углу!
Файнхальс удивился, что солдат так много. В темноте он насчитал человек шесть-семь. Они расселись на траве.
– Есть вино, – сказал лейтенант, достал бутылку и отдал им, – поделитесь!… Принц! – позвал он. – Фельдфебель Принц! Что там случилось?
Оказалось, что Принц остался у края ограды. Когда он обернулся, Файнхальс увидел, как в темноте блеснули кресты у него на груди.
– Лейтенант, – сказал Принц, – это черт знает что! Слева и справа нас уже обошли, ведь не станете вы доказывать, что здесь, именно здесь, в этой паршивой усадьбе, где стоит наш пулемет, надо держать фронт? Послушайте, лейтенант, фронт на протяжении нескольких сот километров давно уже катится назад. Сдается мне, что на этих ста пятидесяти метрах, где мы стоим, вам рыцарский крест не заслужить. Сейчас самое время убраться, а то попадемся здесь, как зверь в ловушку, и ни одна собака о нас не вспомнит.
– Надо же где-то фронт держать! Все вы здесь?
– Да, – сказал Принц, – все здесь… С нестроевыми и только что выписавшимися из госпиталя фронт не удержишь. Кстати, маленький Генцке ранен, сквозная рана. Генцке! – тихо окликнул он. – Где ты там?
Тонкая фигура отделилась от стены.
– Хорошо, – сказал лейтенант, – вы пойдете обратно. Файнхальс, идите с ним, перевязочный пункт разместился там, где стоит ваш автобус. Доложите командиру, что пулемет я перенес метров на тридцать назад, и заодно прихватите фаустпатроны. Принц, дайте ему еще человека.
– Веке, – сказал Принц, – иди с ним. Вы тоже в мебельном фургоне приехали? – спросил он Файнхальса.
– Да.
– Как и мы, значит?
– Ступайте! – сказал лейтенант. – Ступайте! Солдатскую книжку отдайте командиру…
– Убит кто-нибудь? – спросил Принц.
– Да, – нетерпеливо бросил лейтенант, – ну, давай!
Файнхальс с обоими солдатами не спеша пошел в деревню. Теперь деревню обстреливало несколько танков – с юта и с востока.
Слева на шоссе, ведущем в деревню, слышны были беспорядочная стрельба и крики. Они остановились на мгновение и осмотрелись вокруг.
– Роскошь! – произнес маленький солдат с рукой на перевязи.
Они быстро пошли вперед, но когда выбрались из оврага, раздался оклик: Пароль?
– Танненберг! – отозвались они.
– Группа Брехта?
– Да! – крикнул Файнхальс.
– Отходите! Всем немедленно отходить в деревню, собраться на главной улице.
– Беги обратно, – сказал Веке Файнхальсу, – сбегай к нашим, друг.
Файнхальс быстро соскользнул в овраг, взобрался на его противоположный склон и крикнул:
– Эй, лейтенант Брехт!…
– Что случилось?
– Отходим! Всем – в деревню! Сбор на главной улице…
Все потянулись в деревню.
Красный мебельный фургон снова был уже почти полон. Файнхальс не спеша поднялся в кузов, прислонился спиной к борту и попытался заснуть. Дикая пальба на шоссе казалась ему до смешного ненужной. Он понял, что стреляют немецкие танки, прикрывая огнем отступление. Стреляли они без толку, да и вообще в этой войне слишком часто без толку стреляли. Видно, так уж повелось с самого начала. Все уже погрузились в машину, кроме майора, раздававшего ордена, и нескольких человек, которым их вручали. Фельдфебель, унтер-офицер и три солдата стояли навытяжку, а майор, коренастый человек с непокрытой седой головой, торопливо раздавал им кресты и удостоверения. Время от времени он выкрикивал в темноту:
– Грэк! Доктор Грэк! Обер-лейтенант Грэк! – Потом он крикнул: – Брехт! Где лейтенант Брехт?
– Так точно! – отозвался тот изнутри мебельного фургона. Потом Брехт пробрался к открытым дверцам кузова, взял под козырек и крикнул:
