В таком случае, подумала Сатико, Кой-сан вряд ли удастся получить свои деньги. Тацуо со всей определённостью заявил, что даст ей деньги в одном-единственном случае — на свадебные расходы. К тому же он категорически возражает против того, чтобы Кой-сан занималась шитьём. И всё-таки какой-то шанс на успех у неё, пожалуй, есть. Тацуо по натуре трус, недаром же в молодые годы он пасовал перед бойкими свояченицами. За глаза он храбрится и держится решительно и непреклонно, но стоит ему столкнуться с открытым неповиновением, как от его твёрдости не остаётся и следа. Возможно, Таэко и сумеет добиться своего, если чуточку его припугнёт. Судя по всему, на это она и рассчитывает. Тацуо, конечно же, постарается увильнуть от этого разговора, но Таэко, по-видимому, не уедет из Токио до тех пор, пока не добьётся от него полной ясности.
Сатико была не на шутку встревожена. По всей вероятности, сестра не случайно задумала ехать в Токио именно теперь, когда ни она, ни Юкико не могут отправиться вместе с ней. Она говорит, что настроена вполне миролюбиво, но что, если это только слова, а на самом деле она намерена добиться своей цели любой ценой, пусть даже ценой полного разрыва с «главным домом»? В таком случае она действительно должна быть заинтересована в том, чтобы ехать одной. Возможно, не стоит заранее себя накручивать, думала Сатико, но где порука, что под влиянием момента Таэко не допустит какую-нибудь нелепую ошибку? Если, паче чаяния, разговор между ними кончится ссорой, Тацуо ещё, чего доброго, вообразит, будто Сатико нарочно отправила сестру в Токио, чтобы попортить ему кровь. То, что она не нашла возможным сопровождать Таэко, будет истолковано не иначе, как демонстративное намерение остаться над схваткой и поглядеть, как Тацуо будет выпутываться из этой трудной ситуации. Цуруко тоже наверняка затаит на неё обиду: почему она не остановила Кой-сан, почему не внушила ей, что она не имеет никакого права причинять им беспокойство? Стало быть, Сатико должна бросить больного ребёнка и ехать с Таэко? Но в таком случае ей не удастся остаться в стороне от семейного конфликта, а между тем — и это было хуже всего — она до сих пор не решила для себя решить, чью сторону ей следует принять.
Юкико убеждена, что «планы» Кой-сан так или иначе связаны с Итакурой. Возможно, затея открыть ателье — всего лишь предлог. Кто знает, как изменятся её планы, когда она получит деньги? При всей своей практичности, Кой-сан слишком доверчива, и в конечном счёте этими деньгами будет распоряжаться Итакура. До тех пор, пока Кой-сан с ним не порвёт, ей нельзя давать деньги.
В рассуждениях Юкико, безусловно, была своя доля истины, и всё же Сатико не считала себя вправе чинить Таэко какие-либо препоны. При том, что она по-прежнему не одобряла намерения сестры выйти замуж за Итакуру, видя, с каким упорством и мужеством та идёт к намеченной цели, Сатико не могла и не хотела становиться у неё на пути.
Как бы ни распорядилась Таэко этими деньгами, они нужны ей для того, чтобы жить самостоятельно, ни от кого не завися. Если у Тацуо действительно есть какая-то сумма, записанная на её имя, он должен её отдать. Так считала Сатико, но в то же время она понимала, что, поехав вместе с Таэко в Токио, невольно окажется между двух огней более того, может возникнуть ситуация, когда ей придётся — хочет она того или нет — принять сторону «главного дома». Для того чтобы при любых обстоятельствах отстаивать позицию Таэко, потребовалась бы огромная смелость, а её-то Сатико в себе как раз и не ощущала.
32
Юкико самого начала возражала против того, чтобы Таэко ехала в Токио одна. Почему Сатико не может отправиться вместе с ней? Эцуко уже почти выздоровела, за домом есть кому присмотреть, так что Сатико может ехать со спокойной душой, тем более что с возвращением их никто не торопит.
Таэко не выказала особой радости, узнав о намерении сестры сопровождать её в Токио. Сатико поспешила объяснить, что едет только потому, что в противном случае у «главного дома» может возникнуть недоумение. Она не собирается ни во что вмешиваться. Кой-сан вольна поступать так, как сочтёт нужным. Возможно, Цуруко и Тацуо захотят, чтобы Сатико присутствовала при их разговоре, но она попытается уклониться. Если же это ей не удастся, её позиция всё равно останется сугубо нейтральной. Во всяком случае, она не сделает ничего такого, что могло бы повредить Кой-сан.
В письме, отправленном Цуруко, Сатико тоже дала понять, что не хотела бы вмешиваться в переговоры, ради которых Кой-сан едет в Токио, и просила не привлекать её к участию в них.
* * *
Приехав в Токио, Сатико остановилась в гостинице, Таэко же, во избежание кривотолков, намеревалась воспользоваться гостеприимством сестры и зятя — по крайней мере до тех пор, пока не обсудит с ними наболевший вопрос.
Из гостиницы Сатико сразу же позвонила сестре: Таэко хочет не откладывая ехать в Сибую, но не знает дороги, а она, Сатико, слишком устала, чтобы её проводить. Не мог бы Тэруо-тян приехать за ней в «Хамаю»? Цуруко сказала, что приедет сама. Если Сатико и Кой-сан ещё не ужинали, они могли бы пойти куда-нибудь втроём. Быть может, они встретятся на Гиндзе? Присутствовавшая при этом Таэко высказала пожелание, поужинать либо в «Лохмейере», либо в «Нью-Гранд», о которых она слышала от Сатико. В результате сёстры договорились встретиться в «Лохмейере», но, как выяснилось, Цуруко ещё ни разу там не была, и Сатико пришлось объяснять столичной жительнице, как туда добраться.
Приняв ванну, Сатико с сестрой отправилась на Гиндзу. Цуруко уже ждала их за столиком. До сих пор по счетам всегда платила Сатико, меньше других сестёр стеснённая в средствах, сегодня же Цуруко намеревалась взять расходы на себя. Она была ласкова и предупредительна как никогда, особенно с Таэко. Как хорошо, что Кой-сан выбралась в Токио, то и дело повторяла Цуруко и с оттенком некоторого смущения добавляла: право же, они с Тацуо давно уже собирались её пригласить, но в доме такая теснота, что ей просто негде было бы расположиться…
После ужина сёстры прошлись по Гиндзе до Симбаси. Там Цуруко с Таэко сели в метро, а Сатико пошла к себе в гостиницу.
Сатико решила для себя, что первое время, пока идут переговоры, ей не следует показываться в Сибуе. Чтобы не скучать без дела, она навестит свою подругу по гимназии, которая, выйдя замуж, переехала в Токио и жила в районе Аояма.
Утром на следующий день, когда Сатико просматривала газету, её позвали к телефону. Звонила Таэко: она хотела бы прямо сейчас приехать в «Хамаю». Что-нибудь случилось? Нет, просто ей скучно. Говорила ли она уже относительно денег? Да, сегодня утром у неё был разговор с Цуруко, но та дала ей понять, что без Тацуо решить ничего не может, а он всю эту неделю будет очень занят. Так что, по существу, разговор пришлось отложить до будущей недели. А пока ей хочется повидаться с Сатико. Сатико объяснила, что собирается в гости в Аояму, к своей давнишней приятельнице, и вернётся только вечером, часов в пять или в шесть.
Сатико засиделась у подруги дольше, чем предполагала, — её уговорили остаться на ужин, — и вернулась в гостиницу только в начале восьмого. Вскоре появилась и Таэко. Сегодня, сказала она, Тэруо повёз её смотреть храм Мэйдзи,
[84]
а оттуда они вместе приехали в гостиницу. Сатико ещё не было, а они очень проголодались. Хозяйка спросила, не подать ли им ужин, но Таэко вчера очень понравилось немецкое пиво, и она повела его в «Лохмейер». Они только что расстались у метро.
