Разговор за столом получился вполне обыкновенный и довольно беспорядочный, и тем не менее Тэйноскэ удалось вынести из него кое-какие новые подробности о Хасидэре. Как выяснилось, по профессии он врач-терапевт окончив университет, стажировался в Германии, где изучал методы гастроскопии. Однако посвятить себя медицинскому поприщу ему не пришлось. Вскоре после возвращения на родину он получил предложение поступить в фирму, где служит по сей день, и, таким образом, переквалифицировался из врача в бизнесмена. Формально главой фирмы считается президент, но он почти не вникает в дела, и по существу всё практические вопросы решает Хасидэра, Время от времени ему приходится выезжать в провинцию для заключения контрактов о поставках новой продукции фирмы. Приступая к переговорам с Хасидэрой, тамошние его контрагенты подчас держатся весьма заносчиво, с важным видом рассуждают на медицинские темы, и бывает очень забавно наблюдать их замешательство, когда по ходу беседы выясняется, что они имеют дело с врачом.
Всё это Хасидэра рассказал, отвечая на вопросы Тэйноскэ. Сам он не проявил ни малейшего любопытства в отношении семьи Макиока, и у Тэйноскэ не было повода заговорить о Юкико. Лишь когда подали фрукты, он наконец собрался с духом и как бы между прочим заметил, что его свояченица отнюдь не так робка и застенчива, как это может показаться на первый взгляд.
16
На следующий день позвонила г-жа Ниу.
— Я всё знаю, — сказала она Сатико, — ваш супруг был вчера у господина Хасидэры. Это замечательно, что вы решили взять инициативу в свои руки. Я надеюсь, вы будете действовать столь же энергично и впредь. Конечно, дело это хлопотное, но зато никому не придёт в голову обвинить вас в высокомерии. Мы с госпожой Итани сделали всё, что было в наших силах. Теперь всё зависит от вас, от вашей настойчивости и стараний. Мы считаем свою задачу выполненной и на время удаляемся со сцены. Не беспокойтесь, всё идёт превосходно, так что держитесь и — главное — не сбавляйте темпов. Поздравляю и жду от вас добрых вестей.
Воодушевление приятельницы несколько удивило Сатико, — ей казалось, что пока ещё их не с чем поздравлять.
Не успела она повесить трубку, как у входной двери послышался звонок. Это был доктор Кусида — он проезжал мимо и заскочил «буквально на минуту», чтобы сообщить Сатико кое-какие интересующие её сведения.
Дело в том, что доктор Кусида и Хасидэра учились в одном университете, хотя и на разных курсах. Узнав об этом, Сатико попросила доктора Кусиду при случае расспросить о нём своих коллег. Вечно спешащий, доктор Кусида прямо в пальто прошёл в гостиную и, не присаживаясь, протянул Сатико листок бумаги. «Здесь вы найдёте всё, что я смог для вас узнать», — сказал он и тотчас же направился к двери. Сведения, которые доктор Кусида получил от одного из своих бывших однокашников, близкого друга Хасидэры, были достаточно подробными и вполне согласовывались с тем, что уже знала Сатико. В записке, которую вручил ей доктор Кусида, сообщалось как о самом Хасидэре, так и о его ближайших родственниках, в том числе и о дочери, скромной, послушной девочке, хорошо успевающей в гимназии. Одним словом, доктор Кусида был совершенно прав, сказав ей на прощание: «Этот человек заслуживает самой лучшей рекомендации».
— Ну, наконец-то нашей Юкико улыбнулось счастье. Нужно во что бы то ни стало довести дело до конца, — сказал Тэйноскэ жене и, отбросив в сторону соображения здравого смысла, написал Хасидэре письмо.
«Отдавая себе отчёт в том, что подобные вещи не принято обсуждать на бумаге, и рискуя показаться непростительно назойливым, — говорилось в нём, — я, тем не менее, отважился Вам написать. Как Вы, возможно, догадываетесь, речь пойдёт о моей свояченице. Во время нашей последней встречи я не решился заговорить об этом, но теперь, отбросив всякий стыд, позволю себе высказаться предельно откровенно.
Насколько я понимаю, Вас должно настораживать то обстоятельство, что Юкико до сих пор не смогла выйти замуж. Возможно, Вы подозреваете, что объяснение кроется либо в её прошлом, либо в том, что у неё неблагополучно со здоровьем. Смею утвердить Вас, что это не так. Как Вы, возможно, знаете от госпожи Ниу или госпожа Итани, единственная причина, по которой моя свояченица по сей день остаётся незамужней, заключается в том, что мы, её близкие, не имея на то особых оснований, придавали чересчур большое значение таким понятиям, как родовитость и престиж, и отклоняли одно за другим самые лестные предложения, в которых поначалу не было недостатка.
В результате люди перестали заводить с нами разговоры о сватовстве, расплачиваться же за наше непомерное честолюбие пришлось никому иному, как Юкико. Если бы мы в своё время не вели себя столь опрометчиво, Юкико давно уже была бы просватана. В том, что всё это — истинная правда, Вы сможете, убедиться, если возьмёте, на себя труд навести соответствующие справки.
Судьба Юкико сложилась в высшей степени неудачно, но в этом нет ни грана её вины. Без ложной скромности могу заверить Вас, что по уму, душевным качествам, образованности, способностям, наконец, она выгодно отличается от многих своих сверстниц. Но что, на мой взгляд, особенно подкупает в ней, так это её любовь к детям. Моя десятилетняя дочь привязана к ней больше, чем к собственной матери. И это не удивительно. Юкико проверяет её уроки, следит за музыкальными занятиями, выхаживает её, когда она болеет. И всё это она делает с тактом, терпением и самоотверженностью, на которые кроме неё никто в доме не способен. В справедливости этих слов Вы опять-таки сможете убедиться, расспросив кого-нибудь из тех, кто знает нашу семью.
И, наконец, последнее. Насколько мне известно, Юкико произвела на Вас впечатление особы унылой и замкнутой. Как я уже упомянул во время нашей последней встречи, это не так, и Ваши опасения на этот счёт совершенно напрасны. Не желая ни в какой мере навязывать Вам своё мнение, я, однако, беру на себя смелость утверждать, что если Вы сочтёте Юкико достойной чести стать Вашей женой, раскаиваться Вам не придётся. По крайней мере, я совершенно уверен в том, что она сумеет заменить мать Вашей дочери.
Я отдаю себе отчёт в том, что, превознося свою родственницу, рискую показаться Вам дурно воспитанным, и если я делаю это, то только потому, что уверен: Вы можете составить счастье моей свояченицы. Снова и снова, прошу великодушно извинить меня за это дерзкое послание.»
Так писал Тэйноскэ, следуя всем правилам эпистолярного стиля и заботясь о том, чтобы каждая его фраза звучала отменно учтиво. Со студенческих лет уверенный в своих сочинительских способностях, он охотно брался за кисть, умея даже самые неподатливые словесные формулы наполнить живым, конкретным содержанием. На сей раз, однако, ему было над чем поломать голову: он боялся показаться излишне прямолинейным, с одной стороны, и чересчур осторожным — с другой. Тэйноскэ пришлось переписывать письмо три раза, прежде чем он счёл возможным его отправить. Отправив же, он сразу пожалел об этом. Если Хасидэра не намерен жениться, письмо вряд ли сможет его переубедить. Если же он хоть сколько-нибудь заинтересован в этом браке, оно способно произвести на него неприятное впечатление. Возможно, было бы разумнее, не форсировать событий…
