Судя по всему, Хасидэра держал г-жу Ниу в курсе всех событий, из чего можно было заключить, что Юкико ему не вовсе безразлична.
В десять часов утра в воскресенье Хасидэра с дочерью приехали в Асию, а час или два спустя хозяева и гости сели в такси и вшестером отправились в Кобэ. Накануне Макиока долго обсуждали, где лучше устроить обед: в китайском, европейском или японском ресторане. Кто-то предложил «Ориентал грилл», кто-то — «Такараю», но в конце концов сошлись на том, что лучше всего атмосферу Кобэ передаёт «Кикусуй» — заведение, специализирующееся на скияки.
[104]
Обед закончился около четырёх часов. После небольшой прогулки по городу и чая в кондитерской «Юххайм», Хасидэра с дочерью поехали домой, а Макиока, проводив их до станции, пошли в клуб «Ханкю» смотреть американский фильм «Кондор». Совместная поездка в Кобэ, безусловно, сблизила оба семейства, но не до такой степени, чтобы отношения между ними можно было считать по-настоящему короткими и доверительными.
А на следующий день произошло вот что. После обеда Юкико сидела в своей комнате на втором этаже и занималась каллиграфией.
— Вас просят к телефону, — сообщила О-Хару, поднявшись к ней наверх.
— Меня? — удивилась Юкико.
— Да, вас.
— А кто спрашивает?
— Какой-то господин по фамилии Хасидэра.
Юкико едва не выронила кисть. Густо покраснев, она направилась было к лестнице, но потом вдруг остановилась:
— Сатико дома?
— Нет, барыня изволила выйти.
— Куда?
— Наверное, опустить письмо. Она вышла только что. Прикажете сбегать за ней?
— Да! Прошу тебя, скорее!
— Слушаюсь, — ответила О-Хару и тотчас же сорвалась с места.
Сатико имела обыкновение, отправлять свои письма сама — это давало ей повод совершить небольшой моцион по набережной. О-Хару догнала её на первом же перекрёстке.
— Барыня! Вас зовёт госпожа Юкико!
— Что случилось? — недоуменно проговорила Сатико, глядя на взволнованную, запыхавшуюся служанку.
— Звонит господин Хасидэра.
— Господин Хасидэра? — Сатико опешила. — Он спрашивает меня?
— Нет, госпожу Юкико, но она велела позвать вас.
— Как? Она не подошла к телефону?
— При мне нет, а как потом — не знаю…
— Вот недотёпа! Ну что ей стоило взять трубку!
«Как всё это некстати!» — подумала Сатико. Нелюбовь Юкико к телефонным разговорам была хорошо известна. Если ей кто-либо звонил — а это бывало чрезвычайно редко, — она просила подойти к телефону кого-нибудь из близких, сама же брала трубку лишь в исключительных случаях. До сих пор никто в доме не придавал этому значения, но сегодня ситуация была совершенно особая. Коль скоро Хасидэра попросил к телефону её, она и должна была взять трубку. Было бы странно и нелепо, если бы вместо неё подошла Сатико.
Неужели Юкико этого не понимает? Ведь она уже не девочка… Конечно, звонок Хасидэры застиг её врасплох, она растерялась, смутилась, но разве для постороннего человека это может служить оправданием? Будет счастьем, если Хасидэра не почувствовал себя оскорблённым. Впрочем, может быть, Юкико всё-таки переломила себя и подошла к телефону. Но если, заставив человека так долго ждать, она по своему обыкновению отделалась одной-двумя уклончивыми фразами — тогда конец. Тогда ей лучше было бы вообще не брать трубку. Вполне возможно, что, при её строптивости, она так и поступила и до сих пор стоит и ждёт, когда Сатико придёт ей на помощь. Но чем Сатико может ей помочь? Хасидэра наверняка уже повесил трубку, а если и нет, что она может ему сказать? Сегодня тот самый случай, когда Юкико должна была подойти к телефону сама, причём немедленно.
Чутьё подсказывало Сатико, что случилось непоправимое, что эта нелепая случайность ставит крест на всём, чего они с мужем добивались с таким трудом. С другой стороны, думала она, трудно поверить, чтобы такой милый, интеллигентный человек, как Хасидэра, стал делать из мухи слона. Если бы только Сатико была дома! Уж она-то сумела бы заставить Юкико тут же подойти к телефону. Отчего Хасидэра не позвонил несколькими минутами раньше!
Когда Сатико вбежала в коридор, трубка висела на своём месте и Юкико нигде поблизости не было. Сатико заглянула в кухню, где О-Аки месила тесто для печенья к чаю.
— Где Юкико?
— Барышня поднялась наверх, видимо к себе в комнату.
— Она говорила по телефону?
— Да, говорила.
— Она сразу подошла?
— Нет, не сразу… Похоже, она ждала вас…
— И долго она разговаривала?
— Совсем недолго. Наверное, с минуту, не больше.
— Когда она ушла к себе?
— Только что.
Сатико нашла сестру в комнате наверху — та сидела за столом, склонившись над прописями.
— Зачем звонил господин Хасидэра?
— Он просил меня приехать в Осаку. Сказал, что встретит меня на вокзале в половине пятого.
— Должно быть, он хотел пригласить тебя на прогулку.
— Он сказал, что мы могли бы пройтись по Синсай-баси, а потом где-нибудь поужинать…
— И что ты ответила?
Юкико молчала.
— Надеюсь, ты согласилась?
— Нет, — чуть слышно произнесла Юкико.
— Почему? Снова молчание.
— Ты не находишь, что тебе стоило принять приглашение?
Этого вопроса, впрочем, можно было и не задавать. Сатико слишком хорошо знала свою сестру, чтобы понимать: Юкико скорее умерла бы, чем согласилась отправиться куда-либо с мужчиной, которого видела всего только три раза, с мужчиной, который, возможно, станет её мужем. Было бы странно, если бы она поступила иначе. И тем не менее Сатико была возмущена до глубины души. Как бы велико ни было нежелание Юкико ужинать в обществе малознакомого мужчины, она должна была подумать о них с Тэйноскэ. Если бы она хоть на минуту представила себе, скольких хлопот и унижений стоило им это сватовство, ей не пришло бы в голову отказываться и сидеть сложа ручки. А каково было Хасидэре выслушивать её холодный отказ! Должно быть, он не сразу решился на этот звонок.
— Что ты ответила господину Хасидэре?
— Ответила, что очень сожалею…
Ничего не скажешь, великолепная форма для отказа! — в сердцах подумала Сатико. Неужели нельзя было найти какой-нибудь изящный предлог? Она представила себе, как неуклюже и беспомощно прозвучал ответ Юкико Хасидэре, — и чуть не расплакалась от досады. Чем больше она смотрела на сестру, тем труднее ей было совладать с охватившим её гневом. Сатико резко повернулась и направилась к двери. Спустившись по лестнице, она вышла на террасу и оттуда в сад.
