— Мы договорились, что некоторое время я поживу у другой сестры в Асии.
— Вот оно что? Как грустно, что госпожа Цуруко с супругом уехали из Осаки…
* * *
Не успела Таэко распрощаться с О-Эй у выхода из вокзала, как кто-то снова её окликнул. На сей раз это был мужчина.
— Сколько лет, сколько зим! Узнаёте меня? Да, да, ваш покорный слуга Сэкихара. Я рад за Тацуо. Такое повышение!
Сэкихара был приятелем Тацуо по университету и служил в одной из дочерних компаний концерна Мицубиси. Когда Тацуо вошёл в семью Макиока, Сэкихара, в то время ещё холостяк, часто бывал у них дома. С тех самых пор его и знала Таэко. Потом он женился, получил назначение на службу в Лондон, где пробыл более пяти лет, и всего лишь несколько месяцев назад вернулся на родину. Таэко слышала о возвращении Сэкихары, но с их последней встречи прошло, должно быть, лет девять.
— Я сразу вас узнал, Кой-сан. Да-а, мы не виделись целую вечность…
— Очень рада, что вы снова в Осаке.
— Спасибо. Увидев вас на платформе, я сразу же подумал: это Кой-сан, но потом было засомневался — уж очень вы юная…
Таэко привычно усмехнулась.
— Скажите, пожалуйста, а эта молоденькая женщина, что уехала вместе с семьёй Тацуо, уж не Юкико ли?
— Юкико.
— Как жаль, что я не успел с нею поговорить. Нет, право же, вы обе выглядите очень молодо. Там, в Англии, я частенько вспоминал Сэмбу и вас с сёстрами. Я думал, что, вернувшись домой, застану и Юкико-тян и вас уже замужними дамами с чадами на руках. Но когда я узнал от Тацуо, что вы обе ещё не замужем, мне почудилось, будто этих пяти лет попросту не было. И вот сегодня новый сюрприз: и Юкико-тян и вы ничуть не изменились с нашей последней встречи. Не могу поверить своим глазам.
Таэко снова лукаво усмехнулась.
— Поверьте, я говорю это не ради любезности. Нет ничего удивительного в том, что вы обе ещё не замужем, — вы такие юные!
Сэкихара, не скрывая восхищения, оглядел Таэко с головы до ног.
— Кстати, а где же госпожа Сатико?
— Сатико осталась дома. Она боялась, что они с Цуруко не смогут удержаться от слёз и будут выглядеть глупо.
— А, вот оно что! Когда я подошёл попрощаться с госпожой Цуруко, у неё и в самом деле на глазах были слёзы. Это выглядело так трогательно!
— Многие находят это смешным: не странно ли горевать, уезжая в Токио?
— Ну что вы! Мне, например, после всех этих лет на чужбине было приятно поглядеть, как покидает родной город истинная японка… А вы, стало быть, остаётесь здесь?
— Да. Видите ли… у меня есть кое-какие дела…
— Верно, верно, я ведь слышал, что вы стали художницей. Вот это да!
— Не смешите меня. Неужели после Англии вас это способно удивить?
Таэко знала, что Сэкихара неравнодушен к спиртному. Судя по всему, сегодня он уже успел выпить свою порцию виски. Когда. Сэкихара пригласил её на чашку чая в кафе поблизости, Таэко под благовидным предлогом отказалась и поспешила на электричку.
23
Дорогая Сатико!
Извини, что не написала тебе сразу. Всё эти дни у меня не было ни минутки, чтобы сесть за письмо.
Как только поезд тронулся, Цуруко уткнулась в занавеску и дала волю слезам. В поезде у Хидэо-тяна вдруг разболелся живот и сделался сильный жар. Он без конца бегал в туалет, и мы с Цуруко всю ночь не сомкнули глаз.
Но хуже всего то, что хозяин дома в Омори, где мы должны были поселиться, внезапно передумал и расторг арендный контракт. Об этом стало известно за день до нашего отъезда из Осаки, но менять что-либо было уже поздно. Воспользовавшись любезностью г-на Танэды, мы остановились пока что в его доме в Адзабу. Вообрази, чего стоило ему приютить у себя одиннадцать человек, обрушившихся на его голову столь внезапно.
Сразу же по приезде мы вызвали к Хидэо-тяну врача. Он поставил диагноз — катар желудка. Вчера мальчику наконец полегчало.
Всё это время Тацуо с помощью знакомых и сослуживцев занимался поисками жилища. В конце концов ему удалось подыскать какой-то дом в Сибуе. Он построен недавно, причём специально для сдачи внаём. Четыре комнаты внизу и три наверху, без сада, квартирная плата — пятьдесят пять иен в месяц. Я ещё не видела этого дома, но могу себе представить, какая там будет теснота. Как всё мы там разместимся?
И всё же, принимая в расчёт, сколь обременительно для г-на Танэды наше пребывание в его доме, мы решили перебраться туда в надежде со временем присмотреть другой дом, получше. Переезд назначен на ближайшее воскресенье. Отныне наш адрес: район Сибуя, квартал Овала. В следующем месяце туда должны провести телефон. Говорят, воздух в Сибуе хороший, кроме того, оттуда Тацуо недалеко до службы, а Тэруо-тяну — до гимназии.
На этом пока кончаю, жду твоего письма.
Кланяйся от меня Тэйноскэ, Эттян и Кой-сан.
Юкико. 8 сентября.
P. S. Утро нынче выдалось совсем осеннее. А какая погода у вас? Берегите себя.
В то утро, когда Сатико получила это письмо, в Асии тоже вдруг стало по-осеннему свежо. Проводив Эцуко в школу, Сатико и Тэйноскэ сидели друг против друга за столом и в ожидании завтрака просматривали утренние газеты. Неожиданно внимание Сатико — она читала сообщение о налёте японской авиации на Сватоу и Чаочжоу,
[48]
— привлёк доносящийся из кухни аромат кофе.
— Вот и осень, — сказала она мужу, подняв голову от газеты. — Тебе не кажется, что кофе сегодня пахнет сильнее обычного?
— Гм… — рассеянно пробормотал Тэйноскэ, не отрываясь от чтения.
В столовую вошла О-Хару с кофе. На подносе с краю лежало письмо от Юкико. Сегодня утром Сатико как раз подумала о том, что пора бы уже получить весточку от сестры — ведь минуло больше десяти дней, как они поселились на новом месте. Сатико поспешно вскрыла конверт.
Одного взгляда на торопливый почерк Юкико, по-видимому, с трудом улучившей минутку для письма, было достаточно, чтобы понять, сколько забот обрушилось на них с Цуруко в Токио.
О г-не Танэде Сатико знала только, что он — старший брат Тацуо и служит в министерстве торговли и промышленности. Видела она его всего лишь раз, на свадьбе Цуруко, и помнила весьма смутно. Судя по всему, Цуруко и сама не так уж часто встречалась с ним за всё годы своего замужества. Тацуо, хотя и прожил у г-на Танэды в Токио уже почти месяц, не постеснялся привезти к нему всю свою семью, ведь как-никак они братья. Но каково Цуруко и Юкико сознавать, что они обременяют людей, в сущности им незнакомых! К тому же на руках у них больной ребёнок, к которому потребовалось вызвать врача…
