Как только выглянуло солнце, Сатико вышла на террасу. Над яркой, умытой дождём зеленью газона порхали две белые бабочки. В зарослях утопающей в воде травы между кустами сирени и сандаловым деревом, выискивая корм, копошился голубь. Глядя на эту безмятежную картину, трудно было поверить, что только что где-то совсем рядом бушевало наводнение. О нём напоминали разве что отключённые в доме электричество, газ и канализация. Впрочем, недостатка в воде здесь не испытывали — во дворе имелся колодец.
Прикинув, что муж и сестра вернутся мокрые, и грязные, Сатико распорядилась согреть для них ванну. Эцуко ушла с О-Хару к реке, и в доме было тихо. Лишь время от времени с заднего двора доносились звуки опускаемого в колодец ведра — электрический насос не работал — и голоса служанок и слуг из соседних домов, один за другим приходивших к ним за водой и судачивших с О-Ханой и О-Аки о наводнении.
Около четырёх часов дня в дом Сатико явился первый посетитель — осведомиться, не пострадала ли её семья от наводнения. Это был Сёкити, сын того самого Отояна, на чьём попечении остался дом в Уэхоммати.
В Осаке, рассказал Сёкити, не было и намёка на наводнение, никто не мог даже предположить, какая катастрофа постигла пригороды. О грандиозном наводнении в Сумиёси и Асии стало известно лишь в полдень из экстренного выпуска газеты. Сёкити сразу же отпросился со службы и отправился в Асию. И вот наконец добрался. Сперва он ехал на поезде, потом был вынужден пересесть в автобус, наконец, какую-то часть пути проделал на попутном грузовике, затем на такси, едва уговорив водителей его подбросить. В тех местах, где невозможно было проехать на машине, Сёкити шагал прямо по воде. За спиной у него болтался рюкзак с провизией, выпачканные в грязи брюки были закатаны до колен, ботинки он нёс в руках.
Около моста Нарихирабаси он насмотрелся таких ужасов, признался Сёкити, что уже опасался застать на месте дома Сатико груду развалин. Подойдя к воротам, он просто-таки не поверил своим глазам, как будто кто-то всего лишь глупо пошутил насчёт наводнения.
— А-а, вот и вы, маленькая барышня, — затараторил Сёкити, увидев Эцуко. — Как хорошо, что вы целы-невредимы.
Сёкити недаром слыл заядлым говоруном. Он всё говорил и говорил, но наконец, как видно спохватившись, спросил Сатико, не может ли быть ей чем-нибудь полезен. Что с господином Тэйноскэ и Кой-сан? И Сатико откровенно рассказала ему обо всех своих треволнениях.
С самого утра каждое новое известие повергало её во всё большее отчаяние. Она узнала, например, что в верховьях реки Сумиёсигава долина глубиной в несколько десятков дзё, от музея «Хакуцуру» до виллы Номура, полностью погребена под песком и булыжниками, что железнодорожный мост через реку Сумиёсигава сплошь завален каменными глыбами и деревьями с начисто ободранной корой, так что проехать по нему невозможно, что к расположенному в низине метрах в трёхстах от железнодорожного полотна многоквартирному дому Конан прибило множество трупов, что трупы эти настолько обезображены, так облеплены песком, что опознать их невозможно, что наводнение не пощадило и Кобэ и много людей погибло в затопленном тоннеле на линии электрички, курсирующей между Кобэ и Осакой.
Сатико понимала, что в чем-то эти слухи, безусловно, преувеличены, и всё же рассказы о множестве трупов, скопившихся вблизи дома Конан, попросту ошеломили её. Она знала, что школа Норико Тамаки находится совсем близко оттуда, только по другую сторону железной дороги. Стало быть, именно там, в районе этой школы, было больше всего жертв.
С приходом О-Хару Сатико окончательно утвердилась в своих мрачных догадках. Как выяснилось, О-Хару, не меньше Сатико обеспокоенная судьбой Тэйноскэ и Кой-сан, спрашивала каждого встречного о положении дел в тех местах, и всё сходились на том, что на восточном берегу реки Сумиёсигава больше всего пострадал именно тот район. Даже теперь, когда, вода повсюду начала заметно убывать, этот район оставался по-прежнему затопленным более чем на три метра.
Поначалу Сатико не очень беспокоилась о Тэйноскэ, она знала, что он человек достаточно благоразумный, кроме того, отправляясь на поиски Таэко, он обещал ей быть осторожным.
Однако по мере того, как время шло, к её тревоге о Таэко добавилась тревога о муже. Если местность вокруг школы так сильно пострадала, значит, добраться туда невозможно и Тэйноскэ давно уже должен был бы вернуться. Почему же в таком случае его всё ещё нет? Быть может, надеясь продвинуться вперёд ещё немножко, ещё чуть-чуть, он, сам того не ведая, попал в западню? Кроме того, Сатико знала, что, при всей своей осмотрительности, Тэйноскэ не из тех, кто с лёгкостью отказывается от задуманного. Возможно, он просто ищет какой-нибудь обходной путь к школе или ждёт, пока вода хоть немного схлынет. И потом, даже если он уже разыскал и спас Таэко, они не могли бы так скоро добраться до дома, ведь всё дороги затоплены. Ничего удивительного, если они вернутся только часам к шести или даже к семи…
Воображению Сатико рисовались всевозможные картины, от самых радужных до самых безнадёжных, пока наконец последние не стали казаться ей наиболее, правдоподобными.
Выслушав Сатико, Сёкити сказал, что её опасения совершенно напрасны, но ради её спокойствия он готов отправиться туда, посмотреть, что там происходит. Сатико не замедлила ухватиться за это предложение, хотя и понимала, что разыскать Тэйноскэ или Таэко ему вряд ли удастся. Сёкити тотчас же собрался в путь, и Сатико пошла его проводить. Было около пяти часов вечера.
Дом Сатико был расположен так, что попасть в него можно было с двух разных улиц. Выйдя вместе с Сёкити через ворота с тыльной стороны дома, Сатико, чтобы немного размяться, дошла по улице до главных ворот, которые оставались открытыми, потому что звонок не работал, и оттуда прошла в сад.
— Госпоша Макиока, — послышался голос Хильды Штольц. — Ваша дочка… я знаю, всё есть в порядке. Вы теперь чувствовайт себя лючше?
— Да, спасибо. Эцуко благополучно вернулась домой. Но я очень беспокоюсь о сестре. Муж отправился её разыскивать. — И Сатико, стараясь выражаться как можно проще и понятнее, повторила соседке то, что только что рассказала Сёкити.
— О, мой бог! — сочувственно произнесла г-жа Штольц, прищёлкнув языком. — Я вас хорошо понимать. Ошень вам сочувствовайт.
— Спасибо. А что ваш супруг?
— Он ещё нет здесь. Я не знать покой.
— Наверное, ему и в самом деле пришлось проделать весь путь до Кобэ.
— Я так думать. Но в Кобэ тоже много вода. И в Нада, и в Рокко, и в Оисикава, всюду вода, вода, вода… Что с мой муж? Что с Петер, с Роземари?.. Я совсем, совсем, не знать покой…
Сатико казалось совершенно невероятным, чтобы с г-ном Штольцем, человеком, рослым, крепким, рассудительным, один вид которого внушал ощущение надёжности, могло произойти какое-нибудь несчастье. Она была уверена, что и Петер с Роземари в полной безопасности, — их школа расположена достаточно высоко даже для Кобэ. Скорее всего, они просто не могут попасть домой, похоже, что на дорогах вода.
Но г-жа Штольц, конечно же, предполагала самое худшее, и всё попытки Сатико успокоить её оказывались тщетными.
