— Давай ложиться спать, Юкико, — широко зевнув, сказала наконец Таэко.
В отношении этикета Таэко отнюдь не была педантом и тем разительно отличалась от остальных сестёр, прежде всего от Юкико. Из-за жары она, казалось, совсем забыла о правилах хорошего тона. Сегодня вечером, например, после ванны она надела лёгкое кимоно, не потрудившись даже повязать, как полагается, пояс. Беседуя с сёстрами, она то и дело распахивала кимоно и обмахивалась веером.
— Кой-сан, если ты хочешь спать, не жди меня и ложись.
— А ты разве не хочешь спать?
— Я сегодня так набегалась, что всё равно не усну.
— Может быть, сделать тебе укол?
— Я думаю, лучше завтра, перед отъездом.
— Мне очень жаль, что ты уезжаешь, Юкико, — сказала Сатико. Она только что заметила над глазом у сестры слегка проступившее пятнышко. — Я надеюсь, мы что-нибудь придумаем, чтобы ты приехала в этом году ещё раз. Ведь следующий год для тебя несчастливый.
[70]
Юкико и Эцуко могли бы сесть в поезд в Санномии, как это сделали накануне г-н Штольц с Петером, но для этого им пришлось бы выехать из дома чуточку раньше, поэтому Юкико решила, что лучше, ехать от Осаки. И всё равно, чтобы успеть к поезду, нужно было попасть на станцию «Асия» не позднее шести утра.
Сатико намеревалась попрощаться с сестрой и дочерью у ворот, но, узнав, что г-жа Штольц с детьми собирается проводить их на станцию, отправилась вместе с ними, взяв с собой Таэко и О-Хару.
— Я вчера посылать на пароход телеграмма. Сообщать время, когда прибываль поезд, — сказала г-жа Штольц, пока они ждали электричку.
— Значит, Петер-сан будет ждать нас на палубе?
— Да, я так думать. Спасибо тебе, Эцуко, ты есть добрая девочка… — сказала г-жа Штольц и уже по-немецки добавила, обращаясь к Роземари и Фрицу: — Дети, вы тоже должны поблагодарить Эцуко. — Сатико поняла из этой фразы только «данке шён».
— Мамочка, приезжай поскорее в Токио.
— Я приеду двадцать шестого или двадцать седьмого.
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Эцуко-сан, возвращайся скорее! — закричала Роземари, бросившись вслед уходящей электричке. — Ауф видерзеен!
— Ауф видерзеен! — крикнула в ответ Эцуко, махая из окна рукой.
14
Сатико предстояло выехать в Токио двадцать седьмого числа утренним экспрессом «Ласточка». Накануне, укладывая вещи, она поняла, что вместе с подарками, приготовленными для родственников, у неё получится никак не меньше трёх чемоданов.
Справиться с таким багажом одной ей было не под силу, и Сатико подумала: а почему бы не взять с собой О-Хару? О Тэйноскэ можно не беспокоиться, ведь в доме остаётся Таэко, а присутствие О-Хару в Токио было бы удобно во многих отношениях. Пожелай Сатико, например, задержаться в Токио подольше, Эцуко, которой предстояло вернуться домой к началу занятий, могла бы уехать в Асию с О-Хару. В кои-то веки выбравшись в Токио, Сатико хотела побывать в театре и, уж во всяком случае, не думать каждую минуту о необходимости спешить домой.
* * *
— О-Хару, ты тоже здесь! — радостно воскликнула Эцуко, увидев выходящую из вагона вслед за Сатико служанку. Девочка приехала встречать мать вместе с Юкико и Тэруо, старшим сыном Цуруко.
Пока ехали в такси, Эцуко не умолкала ни на минуту, с видом заправской столичной жительницы обращая внимание матери и О-Хару на местные достопримечательности.
— Смотрите, это — здание «Марубиру», а вон там — Императорский дворец!
Сатико отметила про себя, что за эти несколько дней щёки у девочки успели округлиться и порозоветь.
— Эттян, — сказала она дочери, — сегодня из поезда мы любовались горой Фудзи. Она была так хорошо видна! Правда, О-Хару?
— Да, прямо как на ладошке. И ни одного облачка на вершине.
— А когда мы проезжали мимо, она была вся в облаках.
— Выходит, мне больше повезло, — сказала О-Хару.
Когда машина поравнялась со рвом, окружающим Императорский дворец, Тэруо снял шапку, а Эцуко воскликнула:
— Смотри, О-Хару, это мост Нидзюбаси!
— На днях мы уже побывали здесь, вышли, из машины и поклонились императорской семье, — сказала Юкико.
— Правда, правда, мамочка!
— Когда же это было?
— На днях, ну… двадцать четвёртого. Петер, его папа, Юкико и я — всё мы выстроились здесь в ряд и поклонились.
— Вот как? Вы были здесь со Штольцами?
— Да, нас привезла сюда Юкико.
— И у вас хватило на это времени?
— Времени было в обрез. Господин Штольц ужасно нервничал и всё время глядел на часы…
Юкико рассказала, что, когда они с Эцуко примчались на пристань, Штольц с Петером уже поджидали их на палубе. Пароход отплывал в семь часов вечера, так что в их распоряжении оставалось почти четыре часа. Юкико намеревалась пригласить их выпить чаю в «Нью Гранд Отеле», но для чая было ещё рановато, и тогда ей вдруг пришло в голову, что они могли бы съездить в Токио. Дорога на электричке туда и обратно займёт около часа, стало быть, у них в запасе около трёх часов, а этого вполне достаточно, чтобы осмотреть центр города. Юкико знала, что ни Петер, ни его отец ни разу не были в Токио. Г-н Штольц колебался и согласился на предложение Юкико лишь после того, как она трижды заверила его, что они успеют вовремя вернуться в порт.
Приехав в Токио, они первым делом выпили чаю в отеле «Тэйкоку», затем сели в машину и поехали по городу. Они побывали у Императорского дворца, проехали мимо здания военного министерства, парламента, резиденции премьер-министра, военно-морского министерства, министерства юстиции, остановились около парка «Хибия», Императорского театра, здания «Мару-биру». Время от времени они выходили из машины, но большей частью разглядывали токийские достопримечательности из окна машины. В половине шестого они были уже на Токийском вокзале. Юкико и Эцуко собирались ехать со Штольцами в Иокогаму, чтобы проводить их в порту, но г-н Штольц решительно воспротивился этому. Впрочем, Юкико тоже опасалась, что после такою напряжённого дня ещё одна поездка в Иокогаму будет слишком утомительной для племянницы. Кончилось тем, что они распрощались со Штольцами на вокзале.
— Ну и как, Петеру понравилось?
— Да, по-моему, Токио произвёл на него большое впечатление. Как ты считаешь, Эттян?
— Он просто вытаращил глаза, когда мы проезжали милю всех этих высоких зданий.
— Это не удивительно. Господин Штольц видел Европу, а Петер не был нигде, кроме Манилы, Кобэ да Осаки.
