Однажды вечером — дело было в конце января, — когда Тэйноскэ, сидя в своём кабинете, просматривал свежий номер журнала, к нему вошла Сатико, всем своим видом показывая, что разговор предстоит серьёзный.
— Та-ак, и когда, же они всё это решили? — спросил Тэйноскэ, выслушав жену.
— Ещё осенью, когда я была в Токио. Похоже, Итакура приходил сюда чуть ли не каждый день…
— Ты хочешь сказать, что в этом есть доля моей вины?
— Нет. Но неужели ты ничего не замечал?
— Ровным счётом ничего… Впрочем, мне давно уже кажется, что он держится с Кой-сан более фамильярно, чем следовало бы.
— Он со всеми так держится, не только с Кой-сан.
— Да, пожалуй.
— А как он вёл себя во время наводнения?
— Как настоящий мужчина. Кой-сан была до глубины души тронута его преданностью.
— И всё же, как она могла увлечься Итакурой? Неужели она не видит, какой он неотёсанный и вульгарный? Стоит мне заговорить об этом, как она сразу же встаёт на дыбы и принимается перечислять его добродетели. Какой-то бред, да и только… Конечно, она ещё плохо знает жизнь, и таким, как Итакура, ничего не стоит обвести её вокруг пальца.
— Нет, она знает, на что идёт. Я думаю, она видит всё его недостатки, но для неё важнее другое, а именно то, что на Итакуру можно положиться. Что ж, она смотрит на вещи вполне реалистически.
— Вот-вот, именно так она и выразилась…
— Разве она не права?
— Так что же, ты хочешь сказать, что ей следует выходить за Итакуру?
— Едет, этого я не хочу сказать, но если из двух зол выбирать меньшее, то Итакура — меньшее зло, чем Окубата.
— А по-моему, совсем наоборот!
Сатико никак не предполагала, что они с мужем настолько разойдутся в своих оценках. Нет, она ничуть не симпатизировала Окубате (в том, что он не достоин ни малейшей симпатии, её убедил никто иной, как Тэйноскэ), и всё же в роли зятя он устраивал её больше, чем Итакура. Каким бы распущенным, никчёмным, беспутным он ни был, Окубата — выходец из старинной семьи, которую Сатико знала с детства. Хорош он или плох, он — человек их круга. Разумеется, вздумай Таэко выйти за него замуж, они натолкнулись бы на множество преград, но по крайней мере им не пришлось бы стыдиться людей. Став женой Итакуры, Таэко в глазах всех без исключения будет выглядеть посмешищем, да и только. Конечно, сам по себе Окубата отнюдь не тот человек, за которого Сатико мечтала бы выдать сестру, но она была готова всячески приветствовать этот брак, лишь бы не допустить брака с Итакурой.
Тэйноскэ же старался быть объективным в своих суждениях. Если отвлечься от вопроса о происхождении, говорил он, то Окубата, по его мнению, ничем не лучше Итакуры. Кой-сан абсолютно права. Каковы требования женщины к мужу? Чтобы он её любил, чтобы был выносливым и крепким и чтобы мог самостоятельно зарабатывать себе на жизнь. Если Итакура отвечает всем этим требованиям, стоит ли говорить о происхождении и воспитании? Дело вовсе не в том, что Итакура ему нравится, просто если выбирать между ним и Окубатой, то преимущество окажется на стороне Итакуры. Разумеется, «главный дом» никогда не согласится на этот брак, и Тэйноскэ не собирается из-за этого ломать с Тацуо копья. Но он понимает Кой-сан не из тех, кто безропотно согласится выйти замуж за того человека, которого ей укажут родственники. Она должна сделать выбор сама, иначе попросту не сможет быть счастлива. Кой-сан прекрасно это сознаёт, и поэтому им с Сатико лучше не вмешиваться. Юкико — та не способна самостоятельно плыть по житейскому морю. Без их заботы и помощи ей никак не обойтись. И они должны приложить всё старания, чтобы найти для неё подходящего человека, из хорошей семьи и с соответствующим достатком. Другое дело Таэко — в любой ситуации она сумеет за себя постоять.
Откровенно изложив жене свою точку зрения, Тэйноскэ попросил, чтобы этот разговор остался между ними. На сей раз он намерен занять позицию стороннего наблюдателя и ни во что не вмешиваться.
— Но почему?
— Видишь ли… Кой-сан — человек сложный, — с запинкой произнёс Тэйноскэ. — Я не могу понять её до конца…
— Это верно… Я всегда и во всём старалась ей помочь, иной раз даже ставила себя в нелепое положение. И вот теперь получить такой удар в спину…
— Ничего не поделаешь, такой уж у неё характер. Но, может быть, именно в этом и заключается привлекательность её натуры…
— Она должна, обязана была сказать обо всём этом раньше. Подумать только, как ловко она меня обманывала! Нет, этого я ей не прощу, никогда не прощу…
В минуты гнева Сатико напоминала капризного ребёнка. Глядя на раскрасневшееся от обиды и досады лицо жены, на брызжущие у неё из глаз слёзы, он всегда живо представлял себе, как она в детстве ссорилась со своими сёстрами.
27
Сатико всё чаще с тревогой думала о Юкико, тоскующей в Токио и такой беспомощной в сравнении со своей младшей сестрой, привыкшей поступать, как ей вздумается, не считаясь с тем, что скажут люди и к каким последствиям это может привести.
В сентябре в Токио, провожая Сатико, Цуруко просила её сделать всё возможное, чтобы поскорее выдать Юкико замуж, ведь следующий год по гороскопу был для неё несчастливым. И Сатико надеялась, что до наступления нового года или хотя бы до праздника Сэцубун непременно поступит какое-нибудь предложение, но, увы, — этого не произошло. Если её предположения верны и виною всему — слухи о легкомыслии Таэко, думала Сатико, значит, ответственность за это лежит и на ней самой.
Зная, что Юкико, как никто другой, способна понять её тревогу и озабоченность в связи с делами Таэко, Сатико давно уже подумывала, о том, чтобы вызвать сестру в Асию, и если она до сих пор не сделала этого, то только потому, что боялась причинить ей боль. Однако до бесконечности держать Юкико в неведении тоже было невозможно: слухи могли дойти до неё каким-нибудь окольным путём. После того как Тэйноскэ, на помощь которого так рассчитывала Сатико, занял столь неожиданную для неё позицию, ей было не с кем посоветоваться, кроле Юкико. Одним словом, Сатико ждала, лишь подходящего случая, чтобы залучить сестру в Асию. И такой случай вскоре представился — Сатико получила открытку, извещавшую о концерте в память Саку Ямамура.
Вечер
старинных танцев
в стиле «Ямамура»,
посвящённый памяти Саку Ямамура,
состоится 21 февраля 1939 г, в 1 час дня
в концертном зале универмага «Мицукоси»,
ул. Корайбаси.
Программа:
«Благоухающие рукава» («Элегия»),
«Трава наноха»,
«Чёрные волосы»,
«Глиняная ступка»,
«Ясима», «Подарок из Эдо»,
«Птицы из Мияко»,
«Восемь прекрасных видов»,
