Он чесал в затылке… Пощипывал усы!.. У него тряслись руки… Больше он не открывал дверь никому! Даже маньякам «Вечного двигателя»… Так как у нас все время было закрыто, они все-таки отчаялись!.. И ненадолго оставили нас в покое… Обыска не было… Но напряжение сохранялось…
Теперь Куртиаль де Перейр опасался всего, даже своего «тунисского» кабинета! Даже своей собственной тени! Его антресоли были слишком открыты и легко доступны!.. В любой момент они могли прийти и вцепиться в него… Он не хотел больше рисковать!.. Он бледнел от одного вида клиента!.. Он плохо держался на ногах! Он в самом деле был потрясен случившимся!.. Он предпочитал свой погреб… Он прятался там все чаще!.. Там было немного спокойнее!.. А я тащил на себе газету… Ничего интересного! Я заимствовал целые страницы из его учебников… Делал вырезки… Местами немного освежая материал… Заголовки я слегка переделывал… Я неплохо справлялся при помощи ножниц, резинки и клея. Я оставлял много свободного места для писем читателей… Выбрасывал ругательства… И оставлял одни восторги… Кроме того, я составлял списки подписчиков… Я старался представить наше заведение в самом выгодном свете… Четыре хвоста из нулей на конце!.. Я помещал фотографии Куртиаля в форме, всего обвешанного медалями… и великого Фламмариона, собирающего розы в своем саду… Этот контраст приятно радовал глаз… Если приходили изобретатели… приставали с вопросами и отрывали меня от работы… я нашел хорошую отговорку…
«Он у министра! — выпаливал я прямо им в лоб. — Он приходил за ним вчера вечером… Это, наверное, для экспертизы…» Они не очень верили… Но все же стояли некоторое время в раздумье… А я тем временем смывался в гимнастический зал… «Посмотреть, не вернулся ли он!..»
Больше они меня не видели.
* * *
Беда никогда не приходит одна!.. «Верный» все больше разваливался, расползался и обрастал заплатами… Он так прохудился и поизносился, что просто разлезался на нитки!..
Приближалась осень, дул легкий ветерок! Он колебался под его порывами и обвисал в момент подъема вместо того, чтобы устремиться в воздух… На водород и метан уходила уйма денег… Если же его все-таки накачивали, он делал небольшой рывок… С помощью двух или трех резких скачков ему удавалось перепрыгнуть через ближайшие кусты… Потом он врезался во фруктовый сад… Его всего сотрясало… он отскакивал рикошетом от церкви… Сносил флюгер… И летел к деревне… Ветер относил его прямо на тополя… Де Перейр больше не выдерживал паузу… Он выпускал всех голубей… И громко трубил в рожок… Он просто оглушал меня… Я должен был подбирать эти жалкие обрывки на берегах Сены и Уазы, в Шампани и даже в Ионн! Он пропахал своей задницей все свекольные поля Северо-Запада… Некогда прекрасная гондола из индийского тростника совсем обветшала… На плато Оржмон он два добрых часа просидел, завязнув в огромной луже навозной жижи! Такой замечательно благоухающей и трепещущей!.. Мужланы в округе просто обхохотались… Когда «Верный» наконец сложили, он так сильно вонял фекалиями… а Куртиаль тоже был по уши в дерьме, что нас не пустили в купе… И мы вынуждены были ехать в прицепе вместе с инструментами, снаряжением и винтами.
Но и по возвращении в Пале-Рояль это не кончилось!.. Наш замечательный аэростат даже в глубине подвала смердел так сильно, что нам пришлось сжечь за лето по меньшей мере десять кастрюль бензойной смолы, сандала и эвкалипта… целые кипы армянской бумаги!.. Иначе нас бы выгнали! Уже были жалобы…
Но это было еще полбеды… В конце концов все это были обычные трудности и превратности нашего ремесла… Самый сильный и роковой удар нанесла нам конкуренция со стороны самолетов… Именно так… Они отбили у нас всю клиентуру… Даже наши самые верные комитеты… те, что нам полностью доверяли и всегда принимали нас… Перон, Брив ля Вилэн, например! Карентан-сюр-Луан… Мэзе… Полностью преданные Куртиалю ассамблеи досуга… знавшие его уже 35 лет… где ему всегда доверяли… Все они вдруг под разными предлогами стали избегать нас!.. уловки! вранье! Это был конец! Страшно было подумать!.. Особенно начиная с мая и июня-июля 1911 года дела пошли хуже некуда… Некий Кандемар Жюльен — если бы только он один! — со своей «Стрекозой» отбил у нас более двадцати клиентов!..
Между тем мы пошли на невероятные уступки… Мы уезжали все дальше… Мы возили с собой водород… насос… барометр… Мы ездили в Нюи-сюр-Сомм за 125 франков! включая газ! Не считая дорожных расходов!.. По правде говоря, это было уже слишком! Самые грязные городишки… и захудалые субпрефектуры не желали видеть ничего, кроме бипланов… Вильбур Райт с компанией!..
Куртиаль прекрасно понимал, насколько это серьезно… Он решил ответить… Сделать невозможное. Он опубликовал в своей газетке в течение двух месяцев один за другим четыре учебника и двенадцать статей, в которых доказывал, что самолеты никогда не будут летать!.. Он называл это ложным прогрессом!.. противоестественным увлечением! извращением техники!.. Он считал, что это ужасное опьянение пройдет! А он, Куртиаль де Перейр, имеющий тридцатидвухлетний опыт, умывает руки! Его фотографии были приложены к статье!.. Но он уже опоздал! Читатели были уже слишком увлечены!.. Захлестнуты растущей популярностью! В ответ на свои памфлеты и обличительные речи, он получил только оскорбления, град диких ругательств и угроз… Изобретательская публика уже не следовала за де Перейром!.. Такова была горькая правда… Но он уперся… И не хотел отступать!.. Он даже пошел в наступление!.. Так, в самый критический момент он основал общество «Перо на ветру»!.. В защиту воздушного шара, гораздо более легкого, чем воздух! Выставки! Демонстрации! Конференции! Праздники! Развлечения! Общественные комиссии в «Самородке». Но у него не нашлось и десятка сторонников! Попахивало ужасным провалом! Я опять приступил к своей штопке… Я столько уже позаимствовал из старого привязного аэростата «Архимед», что не осталось больше ни одного пригодного куска!.. Одни сгнившие обрывки!.. И «Верный» был не намного лучше… Одни нитки! Везде просвечивали дыры… Я видел все, и мне пришлось за это дорого заплатить!
В воскресенье в Понтуаз состоялся наш последний воздушный подъем. Все же он решил рискнуть… Он не говорил ничего определенного!.. Мы, как могли, подлечили нашего несчастного страдальца, собрали бахрому по углам, вывернули ее и так и эдак… Немного укрепили целлофановыми полосками… каучуком, предохранителем и законопатили паклей! Но несмотря на все это, перед Мэрией свершилось неизбежное, состоялся заключительный приступ! Хоть мы и закачали в него почти целый газометр… Он терял значительно больше, чем принимал в себя… Это был эндосмос, Перейр сразу же поставил диагноз… А потом, как и следовало ожидать, он полностью лопнул… с ужасным шумом! Повсюду распространился отвратительный запах… Люди пытались спастись от газа… Началась паника! всеобщее смятение!.. А потом огромная оболочка обрушилась прямо на жандармов!.. Они запутались в складках и стали задыхаться… Дрыгать ногами… Они были похожи на крыс… В результате трехчасовых усилий освободили самого молодого!.. остальные были в обмороке… Нашей популярности пришел конец! На нас все набросились… Мальчишки дразнились!..
Все же нам удалось все это собрать… мир не без добрых людей… К счастью, недалеко от праздничного сада находился большой шлюз!.. Мы переговорили с хозяином баржи… И он нам разрешил там разместиться… Она спускалась к Парижу… Весь наш хлам сложили в глубине трюма…
