– Ну, так и что?
– Да они сделают все, чтобы ваше досье потерялось… и ваше «разрешение практиковать» тоже!.. вы будете ждать один… два месяца… даже год…
– А нас правда никто не слышит?… вы мне правду сказали, Харрас?… точно?… никто?
– Нет!.. нет!.. давайте!.. если хотите!.. говорите!.. здесь нет ни одного микрофона!.. не установлены!.. пока нет!.. но скоро будут!..
– Ну, ладно, Харрас, поскольку вы мне это разрешаете… я бы очень хотел узнать, как ваш Рейх еще держится?
– Точно так же обстоят дела во всех сильных государствах, Селин!.. всюду война!.. всюду заговоры!.. Рейх держится исключительно на ненависти!.. ненависти между маршалами!.. авиация ненавидит танки!.. Гитлер не изобрел ничего нового!.. военный флот ненавидит нацистов!.. Министерство внутренних дел ненавидит Министерство иностранных дел… сотни одних камарилий против сотни других… а как бы, по-вашему, могли иначе удержаться Афины, Рим, Наполеон?… вы же все это проходили, Селин!
– Конечно, Харрас!.. но порой бывают нужны и фанатики…
– В «Сигнале» Геббельса
[88]
достаточно фанатиков!.. а вот на улице их очень мало…
– Ну, а на войне?
– Война – это ведь арена, не так ли… а арены созданы для того, чтобы на них умирали… вы согласны?
– Абсолютно!
– Знаете, Селин, что я вам скажу, две зимы я отслужил на фронте… на польском… затем на Украине… главным врачом, а потом полковником… я видел, как умирали множество солдат, от ран, от холода, от болезней… думаете, они умирали счастливыми? конечно, и такое возможно… от сознания избавления от страданий!.. но не более того!.. нам необходимы другие солдаты, другие люди!.. вот!.. и вам тоже!.. ваши последние солдаты погибли в 17-м, наши тоже!.. а вот для русских, кажется, все еще не кончился 14-й год… у них не солдаты, а какие-то сомнамбулы… позволяют себя убивать, не понимая этого… но долго это не продлится… потом, на следующей войне, увидите… и до них наконец дойдет!.. наши солдаты в 14-м году тоже бросались на французов!.. а теперь они предпочитают наблюдать… в цирке, и более того, сидя в амфитеатре… все превратились в вуайеров!.. полный разврат!
– По этому поводу, мой дорогой Харрас, еще Монлюк
[89]
писал…
Тук!.. тук!.. тук!.. стук в дверь…
Это седая надзирательница… хочет с ним поговорить… подходит… они шепчутся… у нее весьма недовольный вид… а у него напротив!.. тсс! тсс! тсс! говорит он ей… как бы ее успокаивая…
– Я сейчас же все выясню! сейчас же выясню!
Он поворачивается ко мне…
– Эта женщина шокирована!.. но такова уж Человеческая Природа, вам-то это известно, дорогой коллега, Природа!.. а она старая дева!..
Я уже забыл про Монлюка… опять какой-то скандал!.. Природа?… чья?… где?… что еще?… правда я кое о чем догадываюсь… мы снова идем по узкому коридору… два лифта… и оказываемся у комнаты Ля Виги, у его гарсоньерки…
– Мсье Ле Виган! вы здесь?
– Да уж, полагаю, что здесь! и не один!
Я так и думал!..
– Ну и прекрасно!
Харрас уже в курсе… кажется, его это развлекает…
– Можно войти?
– Прошу вас!.. только толкайте сильнее!..
Харрас толкает… и я вижу… точнее, мы видим… Ле Вигана в розовой пижаме, развалившегося, улыбающегося… и наших двух польских девушек, молящихся на коленях, под распятием у противоположной стены… интересно, где они взяли распятие?…
– Вот видите, господа, вера есть вера!.. существуют варвары, продолжающие сокрушать алтари! разорять и грабить святыни! но есть еще и люди, принадлежащие к другой расе, профессор Харрас! они, напротив, подбирают обломки!.. пытаются все спасти! взгляните на меня, профессор Харрас! я тоже спасаю! я как раз из таких!
Мы смотрим на него… в розовой пижаме… теперь он взгромоздился ногами прямо на софу… говорит, и это его еще больше возбуждает…
– Профессор, что вы видите в этой сырой яме?… настоящий алтарь!.. здесь молятся девочки-сиротки! о том, чтобы поскорее закончились все поражения, победы, потопы! эти грустные ясли символизируют собой невинность!.. Иисус с нами!
Ну дает…
И действительно, их Томас, завернутый в одеяла, спит тут же, в кресле… однако все это очень мало волнует Харраса!.. он замечает лишь одно…
– Взгляните, Селин, как интересно! мы как раз обсуждали с вами человеческую природу!.. вот эта розовая пижама принадлежит мне, хотя я и не решался ее на себя надеть, поэтому надзирательница дала ее ему!.. кстати, она ему очень идет!
Ле Виган смотрит на нас, кажется, он удивлен, что мы находим все это совершенно обычным… ну и? что же дальше?… настоящее представление! раскинутые руки! вылитый Христос!
Харрас делает вывод:
– Он обольстил надзирательницу!
Я ничего не отвечаю… пусть готовятся к тому, что он обольстит тут всех, и не только тут, если постарается… однако эта надзирательница весьма чувствительная особа… так ли уж она фанатично предана нацистам?… или же симпатизирует полякам?… я навожу справки у Харраса…
– Мне известно немногое, она из Брно, из Моравии, Gross Deutschland… вы не знаете Брно? в Брно есть все! нацисты! судеты! австрийцы! русские!.. те, что против всех! и поляки тоже!.. теперь она с нами… она очень хорошо работает в прачечной, весьма строгая особа… и обожает розовые халаты… фанатичка?… возможно… будущее покажет!.. будущее, мсье Ле Виган!
– Мсье Ле Виган, должно быть, курит?
– Конечно, мне иначе просто нельзя!
– Для такого артиста, как вы! это естественно! я и то курю без остановки! чтобы отвлечься от своих забот!.. а вы просто вылитый Христос!..
Ля Вига слезает с дивана и принимает новую позу… вот он уже с сигаретой, нога на ногу, светский лев… две польки кончают молиться… встают… и садятся напротив Ля Виги… они тоже хотят покурить!.. Харрас предлагает им пачку… две пачки «Лаки»… барышни вне себя от восторга… безумный смех!.. их волосы уже вымыты, они действительно завиваются, причем естественным образом, длинные, очень длинные… а после того как они еще кокетливо прибрали свои лохмотья, они вовсе не выглядели грязными замарашками!.. забавно!.. настоящие Эсмеральды!.. без Ля Виги тут точно не обошлось… я их очень хорошо себе представлял на площади Тертр… Харрас продолжает свои размышления…
– Коллега, нам нужно поговорить… нужно внести кое-какие коррективы… а вы, друзья мои, не курите слишком много! лучше понемножку!.. и сделайте себе побольше сандвичей!
