Я вас немного отвлек, надо же немного развлечься, однако тогда в Цорнхофе мы опаздывали на суп!.. итак, продолжим!.. мы ведь еще не закончили!.. Крахт пришел и застал нас там… таким образом, мы возвращаемся вместе с ним… я ничего не говорю о том… что заметил вдалеке Изис… с дочерью и служанками… ничего!..
Ну вот, все и расселись… и сразу же им хочется знать, что мы видели… да ничего! ничего!.. heil! heil! конечно, я заметил кобуру в прихожей… когда буду выходить, сделаю все, что нужно… правда у меня такое впечатление, что все это заранее подготовлено, подстроено, а я всего лишь марионетка… вот сейчас бы, если бы пришлось все начать сначала, я бы вообще ни во что не совался… зачем мне все эти неприятности!.. оставьте их себе!.. как они мне все надоели… и эти нацисты, и участники сопротивления, и матроны, и пчеловод, и сельский полицай, и дворяне, и калека! до невозможности!.. все эти их улыбки, гримасы… что победители, что побежденные – один хрен!.. все, что нужно вам под конец жизни – это больше никогда никого не видеть и ни о чем больше не рассказывать… вам и так уже все известно… изнутри, снаружи, сверху, снизу… слишком уж много бед на вас свалилось…
Но тогда мне было на двадцать пять лет меньше, и я, насторожившись, сидел за столом во время mahlzeit'a!.. я был еще не так плох… а трепотня вокруг все не смолкала! как и положено!.. бодрый разговор… какие жизнеутверждающие новости!.. наши армии наступают на всех фронтах! Крет! Сталинград!.. Белоруссия! пленных уже столько миллионов, что их даже не считают… они были обо всем проинформированы! но откуда?… через кого?… я не собирался изображать из себя скептика, Ля Вига тоже… heil! heil! скептицизм тоже нужно проявлять вовремя, с оглядкой! попробуйте, например, завопить сейчас, пусть даже в Москве, что Эйзенхауэр ужасно опустился… для вас все будет кончено! а там, помимо всего прочего, висел еще и большой портрет Адольфа, на который нужно было смотреть крайне благоговейно… а не с ухмылкой! heil! heil!.. и все!.. всем своим видом вы демонстрируете, что война уже выиграна, как и сейчас в Алжире, а завтра в Эро и Пуату, ну а в Камеруне не существует никакого расизма, а в Азии никакие дикари никогда не расчленяли миссионеров… а там висел портрет Гитлера с прекрасными голубыми глазами и тоненькими усиками, вот и все!.. его рамка на стене тоже принимала на себя удар! дрожала, как и наши тарелки с теплым супом, в резонанс с бомбами, падавшими, как я уже сказал, в ста километрах… представляете, что они там творили день и ночь, перелопачивая все руины и кратеры!.. у нас от этого буквально все вибрировало, супы покрывались мелкой рябью, наподобие морщинок, a Führer трясся в своей раме вместе со стенами, стеклами и даже самыми большими деревьями… интересно, куда они его засунули, где может быть теперь этот великолепный портрет Адольфа? скорее всего, русские, которые пришли в Цорнхоф, его сожгли… раму же, наверное, приспособили для Сталина? его ведь тоже обожествляли, а потом сожгли!.. на его место поставили Хрюхрющева, не так ли? а когда сожгут этого, найдут другого!.. какого-нибудь маршала Йуйу? Нигер-Пецареффа?… Франциска I?… кому посчастливится дожить, тот увидит!.. эти великолепные золоченые рамки все время ждут следующего Титана! они для этого и предназначены! Пророк, Аттила, Вашингтон, Лиотей,
[159]
Робеспьер, Бернадотт, Папа, в полный рост! ха! реки крови! обмахнем метелкой!.. и опять повесим на место! идол подан! о, ненадолго! под рамкой уже сучит ногами другой, ему тоже хочется!.. вскарабкаться! Черт, Помпеи, Чмырь, Маголь возмущаются, они крайне раздражены!
А тогда мы все ждали, пока они закончат гримасничать… mahlzeit!.. heil!.. вот сейчас они начнут комментировать все эти новости… так уж здесь было принято… но не нужно долго ждать… можно и самому проявить инициативу… однако они уже начали говорить свои глупости… только я собирался задать вопрос… как вдруг Кретцерша меня прерывает: «что я думаю о цыганках?» а мсье Ле Виган? вас не соблазнили? а вас, Крахт?
Вижу, Кретцерша уже возбудилась… может, ревнует?… но она даже не дает мне ответить, сходу переходит в наступление…
– Вы сами увидите, как они танцуют! а как поют!.. только тогда, Крахт, вы сможете высказать свое мнение!.. и вы тоже, мсье Ле Виган!..
Что за агрессивная шлюха, а чуть что сразу же пихает вам в нос мундиры своих сыновей…
– О, эти цыганские мужчины, какие они все акробаты, сами увидите! и скрипачи!.. и змей умеют дрессировать!.. полная кибитка!.. а они еще и жестянщики!..
Ах, как ей весело!.. может, она напилась? но пить-то нечего!.. у нее такой смех, что не то, что люди, даже животные в зверинце, и те бы испугались… а ведь ей никто ничего смешного не говорил! сама развеселилась!.. со своими двумя мундирами под мышкой… ach! ach! ach! сотрясается она всем своим телом… ach! ach! хотя лично я не вижу тут ничего смешного… а ей смешно!.. смешно!.. и она собирается нам что-то сказать…
– Sie wissen nicht? вы разве не знаете?… что этот цыган?… этот старик умеет играть не только на скрипке, но и на арфе! ach!.. ach!
Ее опять разбирает смех.
Сейчас она нам покажет!.. чтобы мы все посмотрели!.. вон там, в парке! кибитка!..
– Ale Kabbala!.. это же каббала, wunderbar!.. вы что, не видели? ах, они не заметили!.. это же просто чудесно!..
Какие мы идиоты, нас стоит пожалеть!.. ach! ach!.. все!.. я-то ничего не заметил… разве что Ля Вига… а вот Крахт – да!.. что?… знаки, рисунки… что это?… каббалистические знаки, разноцветные, розовые… зеленые… ну и что?… мне тоже интересно… с другой стороны кибитки… Крахт мне объясняет… я просто не заметил… а должен был… постараюсь вспомнить… в определенном возрасте вы можете сказать, что для того, чтобы заработать на жизнь, испробовали все… о, ля! ля! это достойно жалости, но все же… в те времена, когда я был служащим, курьером, секретарем у Поля Лаффита,
[160]
я все время скакал галопом… это было гораздо дешевле и быстрее, чем метро… линия № 1, от Ганс до Мардрюс, от мадам Фрайа к Бенедиктусу и в типографию на улице Тампль… от Вашида, занимавшегося «чтением линий на руке», к Ван Донгену на виллу Сайд… духи, без сомнения^ перемещаются очень быстро, но я мог бы составить им конкуренцию… особенно после этой беготни по Бульварам, Елисейским Полям и площади Терн… собрать все корректуры, ничего не потерять, потом написать комментарии, причем в таком увлекательном стиле, чтобы читатель лишился сна и не представлял своей жизни без следующего номера… могу признаться, что очаровывать и околдовывать при помощи пера не хуже Шехерезады, я научился именно там… с тех пор прошло почти полвека… нет больше доставок, корректур, гранок, верстки… а тогда я постоянно ходил пешком… спортивный образ жизни, спринт за спринтом… и никаких расходов: ни на омнибус, ни на метро… а вот там, на этой кибитке, я ничего не заметил… усталость?… возраст? не заметил никаких эзотерических пестрых знаков… но зато я прекрасно рассмотрел Изис фон Лейден… и ее дочь, и служанок… но об этом я предпочитал молчать… меня ведь ни о чем не спрашивают… думать об этом я мог все, что угодно, но про себя… однако порой даже ваш слегка недоуменный вид может вам выйти боком…
