– Конечно, Крахт! конечно!
Однако на всякий случай я все-таки предлагаю… а не лучше ли вызвать врача из Моорсбурга? нет, никто не хочет ехать!.. я должен составить официальное заключение, раз уж я здесь, хотя у меня и нет «разрешения»… Харрас ведь меня предупреждал, что все их министры настроены крайне враждебно, они все антинацисты, особенно в Министерстве внутренних дел!.. так что я мог еще очень долго ждать это свое «разрешение»!.. ну ничего, я скоро его получу, и причем прямиком из СС… хотя, должен признаться, я вовсе не горел желанием его получить, это унизительное разрешение… отнюдь! мы ведь не собирались оставаться в Германии вечно!.. однако Крахт хотел, чтобы я его получил!.. а на Министерство внутренних дел и всех министров ему было глубоко плевать… гнусная шайка предателей, продажных англофилов!.. монархистов!.. повесить – и дело с концом!.. я не собирался ему противоречить!.. главное, чтобы он успокоился… может, сперва подняться и осмотреть Кретцершу?… само собой! а где он ее запер?… у нее дома? она что, лежит?… мы опять возвращаемся назад… обходим кибитку… избу bibelforscher'ов… вот мы и на перистиле… я иду с Крахтом, а Ля Вига остался наверху с Лили и Бебером… я знаю, что Кретцеры живут на третьем этаже… в настоящей квартире с видом на парк… тук! тук!.. дверь открывает муж… он всхлипывает… весь в слезах, даже очки промокли… и сразу же начинает умолять Крахта не забирать его жену!.. забирать? забирать куда?… ну и насмешил же он Крахта…
– А вы что, где-то видели машину?
Нет, он не видел!.. значит, мы просто шутим?… и вдруг он бросается к ногам Крахта… просит его…
– Bitte!.. bitte!
Крахт отстраняет его и просит, чтобы я осмотрел его жену, которая тут лежит… мне сразу же бросается в глаза, что, по сравнению с нами, им не на что жаловаться… они живут далеко не бедно!.. со всеми удобствами!.. большие ковры, кровати, диваны… плетеные занавески с серебром и золотом!.. одним словом, роскошь!.. мебель, правда, вся разномастная, всевозможных стилей, как у Преториуса, но все равно не из «балансовой древесины», весьма приличная… я очень любопытен и всюду, где бываю, первым делом осматриваю обстановку… Крахт меня спрашивает…
– Что вы об этом думаете?
Он имеет в виду мадам Кретцер, а не обои!.. черт, она хочет остаться у себя и не желает никуда идти! она готова во всем покаяться, стонать, вопить, просить прощения, валяться у нас в ногах… все, что угодно, только никуда не уходить… они закрывают все окна… приказ Крахта!..
– Не правда ли, доктор, она больна? свет может ее побеспокоить?…
– Конечно! конечно, Крахт!
Я склоняюсь над этой мнимой психопаткой… и слегка приподнимаю занавеску… ага, я вижу больную… осматриваю ее… после припадка, случившегося с ней под портретом Адольфа, она совершенно без сил… бледная, очень бледная… ее муж плачет рядом с ней, по-прежнему стоя на коленях… он продолжает умолять Крахта… «bitte! bitte!»… ему даже пришлось снять очки, так как он слишком много плакал… судя по всему, в этой просторной комнате нет ни одной кровати, только софы… мои глаза постепенно привыкают к освещению… я снова осматриваю фрау Кретцер… она все еще судорожно держится за свои мундиры… я ее слушаю… сердце бьется не так уж быстро… 64… 66… веки опущены… плотно сжаты… я спрашиваю, как она ест… немного… муж ее заставляет… каши… а часто ли справляет нужду?… не очень, в ведро в туалете, там… все понятно… ну и каково же мое мнение? серьезно это? или не серьезно?… Крахт хочет знать… нервное перевозбуждение!.. конечно, отчасти это похоже на симуляцию! да!.. но только отчасти!.. она слышит, что мы говорим, и тут же испускает: ох! ох!.. и еще рыдания… но уже совсем не те, что там, внизу… не очень громкие!.. не сильнее приглушенных отзвуков «бум», доносящихся снаружи, со стороны равнины… рот едва приоткрыт… бум! браум! как во время mahlzeit'a, но совсем тихо… в целом, она выглядит вполне сносно… лежит неподвижно, вытянувшись…
– Она ведет себя довольно спокойно…
Я советую оставить ее с мужем… у нас и так хватает проблем…
О, конечно!.. Крахту больше ничего и не нужно… но как же этот Skandal? пока ведь ничего еще не улажено!.. нужно подумать… мы садимся, слушаем… а послушать есть что… пролетают все новые и новые эскадры… бззз!.. они шумят гораздо сильнее, чем наша истеричка… а тем временем Крахт интересуется…
– Не знаете, где Хьельмар?
Нет, не видели мы этого Хьельмара… да и пастора… и ничего не слышали!
– Verschwunden?… исчезли?
О, возможно… но интересно куда?… я вижу, что Крахту не по себе… опять сильный «брум» с воздуха, сверху… впрочем, к этому мы уже привыкли…
Как быстро проходят все удовольствия, а вот горести длятся бесконечно… вы уже не можете с ними расстаться… грустно, но факт!.. начиная с ваших первых кошмаров в младенчестве и заканчивая вашим предсмертным потом… а потом – занавес!.. судя по всему, наш эсэсовец, этот apotheke в сапогах, действительно расстроен… он уже ни на кого не смотрит: ни на меня, ни на фрау Кретцер, ни на «крепости», ни на облака… расселся со своим здоровенным маузером и широченной повязкой со свастикой… еще чуть-чуть, и он тоже попросит нас ему погадать… о, он что-то вспомнил!.. забыл нам сказать!.. это заставляет его встрепенуться…
– А ревизора!.. его вы случайно не видели?
Конечно нет!.. как и он! ревизор ведь тоже исчез!
– Verschwunden!
Он точно выехал из Берлина… его видели у Кирица, и все… Кириц – в пятидесяти километрах на запад… что он собирался там делать?… проверять чьи-то счета?… сберегательную кассу?… но это было бы уже известно… а может, он просто ошибся, сел не на тот поезд… в Шпандау… на гамбургскую линию… вполне возможно… все может быть! а мы как считаем?… поезда теперь ходят так редко, что ошибиться практически невозможно… а уж ревизора дурачком никак не назовешь! в высшей степени серьезный человек!.. похитили? но при нем вроде не было большой суммы… ах, была! вся зарплата Dienstelle за месяц… тогда, может быть, причина в этом?… об это-то мы и не подумали!.. ведь грабят, убивают, похищают не только на авеню Жюно!.. всюду! в том числе и здесь!.. в Бранденбурге… в Цорнхофе… особенно сейчас!.. в такое время!.. цыгане, матроны, пленные, всякий сброд со всех армий, русских, валахских, franzose и еще множества других, всех и не перечислишь… вспомните хотя бы происшествие в берлинском метро… сплошь мазурики и хулиганы!.. один Пикпюс чего стоит! мы его, кстати, так больше и не видели… на первый взгляд может показаться, что на этой простиравшейся перед нами равнине все спокойно, а на самом деле, тут наверняка полно тайных убежищ… разве не могли этого ревизора тут где-нибудь закопать, похоронить? я надеялся, что мне удастся хоть немного рассмешить, развеселить Крахта!.. но он продолжал смотреть на нас настороженно… не издеваемся ли мы над ним?… мы тоже на него смотрели, на его кислую физиономию… он постарел года на два после этого Skandal mahlzeit… его подстриженные под Адольфа усики все взъерошились и лезли ему в ноздри носа… точнее, его желтого перекошенного шнобеля… а какие у него были брови! толстые серые кисточки… нет, он точно постарел лет на десять, я не преувеличиваю… наверняка ведь всю ответственность за это представление под портретом и истерику Кретцерши навесят на него…
