Доктор взглянул на него. Теперь Клоснер, кажется, успокоился. Не видно было признаков безумия или истерии; просто он был чересчур возбужден.
Они перешли через дорогу и оказались в парке. Клоснер подвел его к огромному буковому дереву, у подножия которого стоял длинный, похожий на гробик ящик, а рядом лежал топор.
— Зачем вы его сюда принесли? — спросил доктор.
— Мне нужно было дерево. В саду нет больших деревьев.
— А топор зачем?
— Сейчас узнаете. А теперь наденьте, пожалуйста, наушники и слушайте. Слушайте внимательно, а потом подробно расскажете мне все, что услышали. Я бы хотел окончательно убедиться…
Доктор улыбнулся и надел наушники.
Клоснер наклонился и щелкнул выключателем на панели прибора, затем поднял топор, расставил ноги и изготовился нанести удар. С минуту он выжидал.
— Вы слышите что-нибудь? — спросил он у доктора.
— Что например?
— Хотя бы что-то?
— Только гул какой-то.
Клоснер стоял с топором в руках, силясь заставить себя ударить, но при одной мысли о том, какой крик издаст дерево, он медлил.
— Чего же вы ждете? — спросил доктор.
— Ничего, — ответил Клоснер и, подняв топор, ударил им по дереву, и в то мгновение, когда он ударил, ему показалось, что он почувствовал (он готов был поклясться, что почувствовал), как почва под его ногами всколыхнулась. Ему показалось, будто земля качнулась у него под ногами, будто корни дерева дернулись в почве, но было уже слишком поздно, и топор ударил по дереву, и лезвие глубоко вошло в древесину. В эту минуту высоко над головой раздался треск раскалывающегося дерева, и листья с шумом заскользили о листья других деревьев; они оба посмотрели наверх, и доктор крикнул:
— Берегитесь! В сторону! Бегите быстрее!
Доктор сорвал наушники и быстро побежал прочь, однако Клоснер стоял точно зачарованный, глядя на огромный сук, длиной по меньшей мере в шестьдесят футов, который медленно клонился вниз, с треском разламываясь в самом толстом месте, где он соединялся со стволом. Сук с треском упал на прибор и разбил его вдребезги, и Клоснер едва успел отскочить в сторону.
— Боже мой! — воскликнул доктор, бегом возвратившись назад. — Еще немного — и вас бы придавило.
Клоснер глядел на дерево, и на его побледневшем лице застыло выражение ужаса. Он медленно подошел к дереву и осторожно вытащил топор.
— Вы слышали? — тихо спросил он, повернувшись к доктору.
Доктор еще не успел отдышаться и прийти в себя от испуга.
— Что слышал?
— В наушниках. Вы что-нибудь слышали, когда я ударил топором?
Доктор принялся потирать затылок.
— По правде говоря… — начал он, но тотчас же умолк и, нахмурившись, прикусил нижнюю губу. — Нет, я не уверен. Никак не могу утверждать определенно. Не думаю, что наушники были на мне более секунды, после того как вы ударили топором.
— Да-да, но что вы слышали?
— Не знаю, — сказал доктор. — Не знаю, что я слышал. Наверное, шум падающего сука.
Он говорил быстро и с каким-то раздражением.
— На что был похож этот звук? — Клоснер немного подался вперед, пристально глядя на доктора. — На что точно был похож этот звук?
— О черт! — произнес доктор. — Да не знаю я. Меня больше волновало, как бы успеть убежать. Давайте не будем об этом.
— Доктор Скотт, на что был похож этот звук?
— О господи, да как я могу вам сказать, когда на меня падало дерево и я должен был думать только о том, как бы спастись.
Доктор явно нервничал. Теперь Клоснер чувствовал это. Он стоял неподвижно, глядя на доктора, и с полминуты не произносил ни слова. Доктор переступил с ноги на ногу, пожал плечами и повернулся, собираясь уйти.
— Ладно, — сказал он, — пора возвращаться.
— Послушайте, — сказал маленький человечек, и в лицо ему неожиданно бросилась краска. — Послушайте, вы должны зашить эту рану. — Он указал на трещину, сделанную топором в стволе. — Быстро зашейте ее.
— Не говорите глупостей, — сказал доктор.
— Делайте, что я вам говорю. Зашивайте ее.
Клоснер сжимал в руках топор и говорил тоном, в котором слышалась угроза.
— Не будьте глупцом, — сказал доктор. — Не стану же я зашивать дерево. Хватит. Пошли.
— Значит, вы не будете зашивать дерево, потому что не можете?
— Разумеется, нет.
— В вашем чемоданчике есть йод?
— А если и есть, то что из того?
— Тогда замажьте рану йодом. Ему будет больно, но ничего не поделаешь.
— Теперь вы послушайте, — сказал доктор и снова повернулся, показывая всем своим видом, что собирается уйти. — Не будем валять дурака. Вернемся в дом, а там…
— Обработайте рану йодом.
Доктор заколебался. Клоснер по-прежнему держал в руках топор. Он решил, что лучшее, что можно сделать, — это быстро убежать, но, разумеется, это не выход.
— Хорошо, — сказал он. — Я обработаю ее йодом.
Он сходил за своим черным чемоданчиком, лежавшим на траве ярдах в десяти, открыл его и достал пузырек с йодом и вату. Подойдя к дереву, он открыл пузырек, вылил немного йода на вату, наклонился и начал протирать ею рану. При этом он искоса поглядывал на Клоснера, который неподвижно стоял с топором в руках и в свою очередь следил за ним.
— Смотрите, чтобы йод попал внутрь.
— Разумеется, — сказал доктор.
— Теперь обработайте еще одну — ту, что повыше!
Доктор сделал так, как ему сказали.
— Ну вот, — сказал Скотт. — Теперь все в порядке.
Он выпрямился и с серьезным видом осмотрел свою работу.
— Все просто отлично.
Клоснер приблизился и внимательно осмотрел раны.
— Да, — сказал он, медленно кивая своей большой головой. — Да, все просто отлично. — Он отступил на шаг. — Вы придете завтра, чтобы осмотреть их?
— О да, — ответил доктор. — Разумеется.
— И еще раз обработаете их йодом?
— Если понадобится, то да.
— Благодарю вас, доктор, — сказал Клоснер и снова закивал головой.
Выпустив из рук топор, он улыбнулся какой-то безумной, возбужденной улыбкой. Тогда доктор быстро подошел к нему, осторожно взял его за руку и сказал:
— Нам нужно идти.
Они молча вышли из парка и, перейдя через дорогу, направились к дому.
Уже почти полночь, и я понимаю, что если сейчас же не начну записывать эту историю, то никогда этого не сделаю. Весь вечер я пытался заставить себя приступить к делу. Но чем больше думал о случившемся, тем больший ощущал стыд и смятение.
