— Просто невероятно, Найп. Но это же нелепо!
— Нет, сэр, это так.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что журналы платят такие деньги всякому, кто… наваляет какой-то там рассказ! О боже, Найп! Да что же это такое? В таком случае все писатели миллионеры!
— Это на самом деле так, мистер Боулен! А тут появляемся мы с нашей машиной. Вы послушайте, сэр, что я вам еще расскажу, я уже все обдумал. В среднем толстые журналы печатают в каждом номере три рассказа. Возьмите пятнадцать самых солидных журналов — те, которые платят больше всего. Некоторые из них выходят раз в месяц, но большинство — еженедельники. Так. Это значит, что каждую неделю у нас будут покупать, скажем, по сорок больших рассказов. Это сорок тысяч долларов. С помощью нашей машины, когда она заработает на полную мощность, мы сможем захватить весь рынок!
— Ты, парень, совсем сошел с ума!
— Нет, сэр, поверьте, то, что я говорю, правда. Неужели вы не понимаете, что мы их завалим одним лишь количеством! За тридцать секунд эта машина может выдавать рассказ в пять тысяч слов, и его тут же можно отсылать. Да разве писатели смогут состязаться с ней? Как по-вашему, мистер Боулен, смогут?
Адольф Найп увидел, как в эту минуту в лице шефа произошла едва заметная перемена. В глазах его забегали искорки, ноздри расширились, но на лице не двигался ни один мускул.
Он быстро продолжал:
— В наше время, мистер Боулен, нельзя возлагать большие надежды на статью, написанную от руки. Она не выдержит конкуренции в мире массовой продукции, типичном для этой страны, и вы это отлично понимаете. Ковры, стулья, башмаки, кирпичи, посуду, — что хотите — все сейчас делает машина. Качество, возможно, стало хуже, но какое это имеет значение? Считаются только со стоимостью производства. А рассказы… рассказы тоже товар, как ковры и стулья, и кому какое дело, каким образом вы их производите, лишь бы они были. Мы будем продавать их оптом, мистер Боулен! И по более низким ценам, чем любой другой писатель этой страны! Мы завоюем рынок!
Мистер Боулен уселся поудобнее. Он наклонился вперед, положил локти на стол и не сводил глаз с говорившего.
— И все же я думаю, что это неосуществимо, Найп.
— Сорок тысяч в неделю! — воскликнул Адольф Найп. — Если даже мы будем брать полцены, то есть двадцать тысяч в неделю, это все равно миллион в год! — И, понизив голос, он добавил: — Вы ведь не зарабатываете миллион в год на компьютерах, мистер Боулен?
— Однако, Найп, ты серьезно думаешь, что их станут покупать?
— Послушайте, мистер Боулен. Кому нужны написанные по заказу рассказы, если можно за полцены купить точно такие же? Это ведь очевидно, не правда ли?
— А как ты будешь их продавать? Кто-то ведь должен быть их автором?
— Мы создадим литературное агентство, через которое и будем распространять их. И придумаем имена мнимым авторам.
— Мне это не нравится, Найп. Это уже отдает мошенничеством, тебе так не кажется?
— И вот еще что, мистер Боулен. Как только мы начнем, появятся всевозможные побочные продукты, по-своему тоже ценные. Возьмите, скажем, рекламу. Те, кто занимается, допустим, производством пива, платят в наше время большие деньги знаменитым писателям, если они позволяют использовать свое имя в качестве рекламы. Да что там говорить, мистер Боулен! Все это не детские шалости. Это большой бизнес.
— Не слишком-то обольщайся, приятель.
— И еще. Почему бы нам, мистер Боулен, не подписать несколько наиболее удачных рассказов вашей фамилией? Если, конечно, вы не против.
— Помилуй, Найп. Это еще зачем?
— Не знаю, сэр, хотя некоторые писатели и пользуются уважением, к примеру Эрл Гарднер и Кэтлин Норрис. Нам все равно нужна будет какая-нибудь фамилия, и я подумывал о том, чтобы для начала подписать пару рассказов своей.
— Ишь ты, писатель… — задумчиво произнес мистер Боулен. — Вот удивятся в клубе, когда увидят мою фамилию в журналах, в хороших журналах.
— Ну конечно, мистер Боулен.
Взгляд мистера Боулена сделался отсутствующим, он мечтательно улыбнулся. Но продолжалось это недолго. Он встряхнулся и принялся перелистывать лежавшие перед ним чертежи.
— Одного я не пойму, Найп. Откуда ты будешь брать сюжеты? Ведь не будет же их выдумывать машина?
— Мы ей дадим сюжеты. Это не проблема. У каждого из нас есть какие-то сюжеты. В папке, что слева от вас, их сотни три или четыре. Мы снабдим ими «сюжетный отдел» машины.
— Продолжай.
— Есть и еще кое-какие тонкости, мистер Боулен. Вы поймете, что я имею в виду, когда изучите чертежи. Например, есть прием, который использует каждый писатель: в рассказ вставляется хотя бы одно длинное слово с весьма туманным значением. Это заставляет читателя думать, будто автор необычайно умен. Моя машина будет делать то же самое. С этой целью в нее запрятана целая куча длинных слов.
— Куда?
— В «словарный отдел», — отвечал Найп.
Остаток дня они провели в обсуждении возможностей нового аппарата. Кончилось дело тем, что мистер Боулен пообещал подумать. На следующее утро он был полон энтузиазма, однако виду не подавал. Через неделю идея полностью захватила его.
— Мы должны всем говорить, Найп, что просто работаем над созданием еще одного компьютера, но нового типа. Это позволит нам сохранить нашу тайну.
— Вы правы, мистер Боулен.
И через полгода машина была создана. Ее поместили в отдельном кирпичном доме во дворе здания, в котором размещался офис, и теперь, когда она была готова к работе, к ней и близко никого не подпускали, кроме мистера Боулена и Адольфа Найпа.
И вот настал волнующий момент, когда двое мужчин, один небольшого роста, упитанный, коротконогий, другой высокий, худой, с торчащими зубами, приготовились создать первый рассказ. Все стены вокруг них были переплетены проводами, усеяны выключателями и электронными лампами. Оба нервничали; мистер Боулен, не в силах стоять спокойно, подпрыгивал то на одной, то на другой ноге.
— Итак, какую кнопку нажмем? — спросил Адольф Найп, разглядывая ряд белых маленьких клавишей, напоминавших те, что установлены в пишущей машинке. — Выбирайте вы, мистер Боулен. А выбирать есть из чего — тут и «Сатердей ивнинг пост», и «Колье», и «Лейдиз хоум джорнэл», любой журнал, какой вам нравится.
— О господи! Да откуда же мне знать?
Боулен прыгал на месте, будто его жалили пчелы.
— Мистер Боулен, — серьезным тоном произнес Адольф Найп, — осознаете ли вы, что в эту минуту в одном лишь вашем мизинце заключена сила, способная сделать вас самым разносторонним писателем во всей Европе?
— Послушай, Найп, прекрати шутить, прошу тебя, давай без предисловий.
— Хорошо, мистер Боулен. Пусть это будет… дайте-ка подумать… вот этот. Как насчет этого журнала?
